Мария Колесникова - Воспоминание об Алмазных горах

Потом были другие бои, отряд Максаржава дрался и на восточных окраинах Монголии, дошел до Барги и Ванемяо. В этих походах отличился командир пулеметной роты Сухэ, которого Максаржав сразу же выделил и наградил званием Батора. Мог ли он предполагать тогда, что Сухэ-Батор, сын простого кочевника, сыграет исключительную роль в его судьбе?..

Когда после всех побед Максаржав вернулся в столицу, монарх Монголии — богдогэгэн и его министры не поспешили назначить национального героя на высокие военные посты: боялись его самостоятельности и влияния на армию. Хатан Батору предложили скромную должность церемониального чиновника министерства внутренних дел. Чиновник не имел никаких прав, обязан был сопровождать князей и лам, удостоенных высоких титулов и званий, когда они являлись на поклон к монарху. То была насмешка родовитых бездельников, трусливых, никчемных, умеющих плести интриги. Оскорбленный Максаржав подумывал об отставке. Ему исполнилось сорок, он решил вернуться в свой хошун и всерьез заняться землепашеством, обучая аратов этому новому для них делу.

Однако, как только возникла опасность войны, о Максаржаве сразу же вспомнили. Он знал о событиях, происходящих в России: белого царя свергли, власть взяли рабочие и крестьяне. Красная Армия разбила Колчака, и его войска откатываются на восток. Как относился он к этим вестям? Пытался разобраться во всем. Разобраться было не так просто. Белый царь считался другом Монголии. Ведь когда решили провозгласить независимость Внешней Монголии в 1911 году, то обратились за помощью именно к царской России, а не к другой державе… Россия оказала тогда помощь оружием и деньгами… Теперь правителем России объявил себя Колчак, и непонятно было, как он относится к Монголии. Впрочем, скоро все разъяснилось. Весной 1919 года в Урянхайский край вторглись отряды разбитых Красной Армией колчаковцев. Они повели себя как завоеватели: грабили, насиловали, казнили ни в чем не повинных тувинцев и монголов. Находившиеся в Урянхае монгольские части вынуждены были отступить. Вот тут-то правительство богдогэгэна и вспомнило о Максаржаве, «Несокрушимом богатыре»: его спешно назначили командующим — сайдом на северо-западную границу. Мол, наведи там порядок, защити монгольскую землю.

Максаржав выехал с отрядом на границу. Штаб его находился в Цаган-Тологое. И тут его войска подверглись неожиданному нападению белогвардейских частей. Цаган-Тологой, то есть Сахарная Голова, — так называлась гора, где расположился было Максаржав. Колчаковцы окружили высоту и повели наступление. Сахарная Голова была командной высотой, и колчаковцы, узнав о продвижении в Урянхай партизанской армии, решили укрепиться здесь. Отряд Максаржава в конце концов вынужден был отойти на границу, понеся потери. Несколько десятков цириков попали к белым в плен. Максаржав не сомневался, что их ждет смерть.

Но произошло невероятное: все цирики вернулись. Привел их урянх Кайгал, который, по всей видимости, от своих соплеменников знал, куда отступили монгольские войска.

— Вам удалось бежать? — обратился Максаржав к цирикам. Подошел сын Максаржава Сундуй-Сурэн, сказал:

— Я разговаривал с ними. Колчаковцы согнали всех на плот и хотели переправить на противоположную сторону. Но неожиданно показался отряд русских партизан Кравченко и Щетинкина, белые были разгромлены, а наших цириков партизаны отпустили на свободу.

— Это так, — подтвердил урянх Кайгал. — Партизаны не воюют ни с урянхами, ни с монголами, они бьют колчаковцев.

— Щетинкин?.. Я слышал о нем… — проговорил Максаржав. — Я хотел бы пригласить в наш лагерь доблестных красных начальников.

Кайгал склонил голову.

Восемнадцатого июля партизанская армия с песней «Смело, товарищи, в ногу» вошла в Белоцарск. Встречали ее русские переселенцы, тувинцы на лошадях и верблюдах. Был яркий солнечный день, полыхали знамена, гремели, сияли медные трубы сводного армейского оркестра.

На трибуну поднялись Кравченко, Щетинкин, Кайгал, Сургуладзе, Кочетов, Квитный, Текина, Уланов.

Кравченко сказал:

— Мы, крестьяне и рабочие Канского, Красноярского, Ачинского и Минусинского уездов, восстали за свои права, против захватнического правительства Колчака, против плетей, шомполов и виселиц. Мы пришли к вам не для того, чтобы приодеться за ваш счет, а как освободители всех угнетенных народов, как защитники ваших прав и безопасности. Мы знаем, что в конечном счете победит трудовой народ, а не наемные палачи капиталистов. Да здравствует Советская власть в Сибири!

Выступил Щетинкин:

— Граждане, товарищи! Нужно без промедления созвать съезд всего Урянхайского края, организовать самоуправление в Туве.

— Это будет хурал крестьянских депутатов, — сказал Кайгал. — Аратский байыр великому Ленину!

Володя Данилкин прикрепил к зданию Переселенческого управления большую красную звезду.

В тот же день, вернее, поздно вечером Кайгал сообщил Кравченко и Щетинкину:

— Прибыла делегация от монгольского князя Хатан Батора Максаржава.

Кравченко удивился:

— А откуда он взялся, этот князь?

— Его отряд стоит на Верхне-Никольской дороге, в пяти верстах отсюда. Пока мы шли сюда с севера, он двигался с юга. Сегодня пришел.

— Гм. А он за красных или за белых?

Кайгал улыбнулся:

— Это знаменитый монгольский полководец. Он борется за независимость Монголии. Не хочет, чтобы белые в Монголию пришли. Охраняет границу.

В штабе партизанской армии появились монголы.

— Джанжин Хатан Батор-ван Максаржав приглашает вас в гости, — перевел Кайгал.

Кравченко и Щетинкин переглянулись.

— Поедем, — сказал Щетинкин. — Уланов, готовь подарки.

— Скупо или щедро, Петр Ефимович?

— Щедро. С этим князем нужно завести дружбу. Там у местного богатея ребята реквизировали карету и коней — вот и подарок!

Красная лакированная карета, впряженная в четверку коней, катила по степи. В ней сидели Щетинкин, Кравченко, Кайгал. Правил лошадьми Уланов. Карету сопровождал отряд партизан на конях.

Карета въехала в военный лагерь Максаржава. Здесь в одну шеренгу выстроились цирики [1] Цирик — солдат, воин, боец. . Приветственно прозвучал горн.

Из шатра вышел Максаржав. На нем было парадное убранство, шашка и маузер на боку.

— Мы рады приветствовать у себя знаменитых партизан Кравченко и Щетинкина, — сказал Максаржав. — Вы взяли Белоцарск без боя. Поздравляю.

— Светлый князь, полномочный министр Хатан Батор-ван Максаржав, — отвечал Щетинкин, — мы рады приветствовать в вашем лице дружественный монгольский народ. В знак уважения к вам красные партизаны просили передать подарок.