Мария Колесникова - Воспоминание об Алмазных горах

— Вы знаете, конечно, какой необыкновенный героизм проявила Красная Армия, одолев такие препятствия и такие укрепления, которые даже военные специалисты и авторитеты считали неприступными… — звучал и отдавался в каждом сердце голос Ильича. — Таким образом, война, навязанная нам белогвардейцами и империалистами, оказалась ликвидированной…

…В президиуме Фрунзе и Буденный сидели рядом с Лениным. Иногда Владимир Ильич о чем-то негромко переговаривался с ними. Быть рядом с Лениным, разговаривать с ним… Конечно же, о подобной чести Петр Ефимович и не помышлял. Фрунзе, Буденный, Блюхер… орлы, взлетевшие высоко, красные генералы!.. Именно они одержали самые важные победы на фронтах… У Щетинкина, человека военного до мозга костей, эти люди вызывали почтительное изумление — в них в полную меру проявилась пылающая, неукротимая сила революции… Разумеется, даже сравнивать себя с ними он не посмел бы. Зачем сравнивать несравнимое?..

И вот в перерыве между заседаниями к Щетинкину подходит мило улыбающаяся женщина и говорит:

— Владимир Ильич приглашает к себе сибирских делегатов съезда…

Это почти невероятно: из двух с половиной тысяч делегатов Ленин приглашает именно их, сибиряков!..

Делегатов провели в отдельную комнату. Владимир Ильич поднялся навстречу, поздоровался с каждым за руку.

— Рассаживайтесь, товарищи. Сибиряки — почти земляки: мне приходилось бывать в ваших краях. Правда, в ссылке. Лет двадцать тому назад.

Щетинкин вспомнил поход партизанской армии в Урянхай через село Шушенское и неожиданно для самого себя произнес:

— В Шушенском вас очень даже хорошо помнят.

— Вы бывали в Шушенском, товарищ Щетинкин? — заинтересовался Ильич. — Расскажите!

Петр Ефимович, понимая, что время Ленина ограничено, попытался рассказать о Шушенском в общих словах. Но Ильич остался недоволен. Он называл имена и фамилии жителей села, и Щетинкин прямо-таки изумился его памяти. Молодых он, разумеется, не мог знать. Но фамилия Текиной ему показалась знакомой.

— Текиных помню.

— Мария Текина в ту пору была девочкой, вы брали ее на руки. Теперь — большевичка, была партизанкой в моем полку. Избрана в Усинский Совет.

Ильич рассмеялся тихим коротким смешком.

— Значит, она большевичка?! Кто бы мог тогда предполагать? Держишь на руках девчушку-синичку, не подозреваешь, что у тебя на руке сидит будущий красный партизан, депутат Совета!

Он снова рассмеялся. И откровенно расхохотался, когда Петр Ефимович рассказал о том, как жители Шушенского встречали партизан с иконами и хоругвями. Икону передали Щетинкину.

— «Георгия Победоносца» передали вам? Это примечательно!

— И не только «Георгия». Мужик с окладистой бородой вытащил из-за пазухи красный флаг с вашим портретом и с надписью «Да здравствуют Советы!». Флаг укрепили на древко.

Лицо Ильича сразу сделалось серьезным: по всей видимости, рассказ Щетинкина взволновал его. Он хотел знать историю партизанского движения в Сибири в подробностях, так сказать, «из первых рук».

— Вы, сибирские партизаны, хорошо помогли Красной Армии разгромить Колчака, а теперь вот — Врангеля, — сказал Ленин. — Большое спасибо вам за это, товарищи. — Говорил, что теперь, после разгрома Врангеля, главной задачей является мирное хозяйственное строительство. Но не следует забывать: войска интервентов продолжают топтать дальневосточную землю…

Пожатие ленинской руки, мудрый прищур его глаз, напутствие сибирякам, четкое, как программа, ощущение человеческой простоты и величия вождя пролетариата всего мира — то была не просто встреча, то было огромное событие в жизни Петра Щетинкина, некий итог прожитой жизни и борьбы. В эти минуты он мог сказать себе: «Ты не зря прожил жизнь, Петр Щетинкин, плотник рязанский — командир партизанский… Если в ней, в жизни, ничего примечательного больше не произойдет, то и прожитого вполне достаточно, чтобы до конца дней жить с ощущением исполненного долга…»

Щетинкин никогда не задумывался по-настоящему: а что же оно такое, счастье? Можно ли отделить свое счастье от счастья других людей? Теперь понял: человек только тогда счастлив в полную меру, когда борется за счастье всех людей. Самым счастливым человеком конечно же был Ленин… Величайший из всех, когда-либо рождавшихся на земле…

…Весной тысяча девятьсот двадцать первого года в Ачинске появился Щетинкин. Был он в военной форме с «разговорами» на груди, в буденовке, на боку, как всегда, маузер. Петр Ефимович прошел через многолюдную приемную и остановился у двери с табличкой «Уполномоченный Центральной комиссии по восстановлению хозяйства в Енисейской губернии тов. Иванов». Щетинкин улыбнулся чему-то своему и сказал, обращаясь к ожидающим приема:

— Извините, товарищи, у меня срочное дело.

Он вошел в комнату, вежливо поздоровался.

Иванов оторопело посмотрел на него.

— Что, уполномоченный, аль не признаешь?

— Петр Ефимович! — Иванов вскочил.

Они обнялись, долго смотрели друг на друга.

— Рассказывай, Арсений.

— А что рассказывать? Вот, налаживаем хозяйство. Одна утеха, что все свои, бывшие партизаны. Соберемся, вас вспоминаем, Кравченко. Где он теперь?

— Был на Польском фронте. А теперь, как и ты, на мирной работе. В Москве, в Наркомземе. Заворачивает сельским хозяйством в государственном масштабе!

— А вы?

— А я что? Воевал против Врангеля. Вместе с Михаилом Васильевичем Фрунзе. А теперь получил назначение на новый фронт. Сам без рубахи пойду, а с ворога порты стяну.

Иванов был удивлен, в глазах появилось жадное любопытство.

— На новый фронт? А где же он, Петр Ефимович?

— Есть такой. А если нет, то скоро будет. Барон Унгерн захватил Монголию. Монгольское правительство Сухэ-Батора обратилось с письмом к Ленину: просит помочь. Так что будут дела, Арсений. Корпус бросают в Монголию.

Иванов поднялся, сказал умоляюще:

— Петр Ефимович, возьмите меня с собой! Замаялся я на мирной работе.

— Да как же я тебя возьму, Иванов, ежели ты уполномоченный? — хитро улыбнулся Щетинкин.

— А вы меня призовите на военную службу.

Щетинкин рассмеялся.

— Уговорил. У меня на руках специальный мандат-предписание: собрать всех бывших партизан в отряд. А этот наш отряд поступит в распоряжение командующего корпусом. Ну, а меня назначили начальником и военкомом этого отдельного красного добровольческого отряда.

— Значит, и я?

— А тебя, Иванов, назначаю начальником штаба отряда. Собирай народ!

— Можно считать, что я уже приступил к исполнению служебных обязанностей?

— Можно.

— А правда, Петр Ефимович, что вы на съезде с Ильичем разговаривали?

— Святая правда, Иванов. Ленин очень интересовался партизанским движением в Сибири. И о нас он слышал. Благодарил…