Андрей Бондаренко - Гвардейская кавалерия

— Бывает, — зачарованно пробормотала Мартина. — В море — всякое бывает…

Через полторы минуты на капитанском мостике появился Куликов и, непринуждённо чихнув, велел:

— Запускай, Марта, двигатель и поворачивай на восток. И по скорости добавь полтора узла. Не стоит терять «Гранму» из вида. Чисто на всякий пожарный случай…

Во второй декаде декабря 1951-го года его экстренно вызвали в Москву.

— Бумага подписана самим Лаврентием Павловичем, — внимательно пробежав глазами по светло-жёлтому листу, озабоченно нахмурился маршал Жуков. — Что, согласись, говорит о многом…. Вылетай, Никита Андреевич, прямо сейчас. А о дочурке не беспокойся, лично присмотрю. В том плане, что отдам соответствующие распоряжения…. Давай, попрощаемся, что ли. Чисто на всякий случай. И спасибо тебе за всё…

Они тепло попрощались.

Ник доехал на служебном автомобиле до военного аэродрома, забрался по узкому трапу в пустой салон самолёта, устроился в продавленном кресле возле кабины пилотов и, отдав команду на взлёт, заснул тяжёлым и тревожным сном.

Потрёпанный и виды видавший АНТ-4 коротко разбежался по взлётной полосе, уверенно взмыл в ярко-голубое безоблачное небо и, развёрнувшись по широкой дуге, взял курс на запад…

На подмосковном аэродроме Ника встретили два молчаливых и неприметных капитана на светло-серой «эмке». Встретили, отвезли, сопроводили до нужного кремлёвского кабинета, вежливо откозыряли и, синхронно развернувшись через левое плечо, удалились.

Он, предварительно постучавшись костяшками пальцев в светло-бежевую дверную филёнку, прошёл внутрь.

Просторная прямоугольная комната, белый сводчатый потолок, стандартная люстра на три рожка, длинный письменный стол, плотно заваленный различными документами, высоченные стеллажи с книгами и толстыми картонными папками, портрет Сталина «с трубкой» на стене, старенький чёрный рояль в дальнем углу.

«За прошедшие почти одиннадцать с половиной лет здесь практически ничего не изменилось», — мысленно усмехнувшись, отметил Ник. — «Включая, в том числе, и приметную внешность хозяина кабинета. Всё такой же крупный, чуть сутулый мужчина с красивым породистым лицом вальяжного и сытого барина. Глаза, впрочем, явно выбиваются из этого образа: живые, выпуклые, блестящие, с лукавой «искоркой». Седины в шикарной шевелюре прибавилось? Ну, если только чуть-чуть…».

— Здравия желаю, Вольф Григорьевич, — поздоровался Ник.

— И вам не болеть, товарищ Иванов, — приветливо откликнулся из кожаного антикварного кресла, располагавшегося в дальнем торце письменного стола, Мессинг. — О, уже полковник. Поздравляю…. Вам, кстати, очень идёт офицерская форма. Стройнит, так сказать.

— Спасибо.

— Да вы, Никита Андреевич, садитесь. В ногах, как известно, правды нет. Поближе ко мне. Ещё ближе…

— Спасибо, — осторожно присаживаясь на колченогий стул и снимая с головы фуражку, вежливо поблагодарил Ник.

— Не за что, — мимолётно улыбнулся хозяин кабинета. — Чай? Кофе? — нажал длинным бледным пальцем на светло-розовую кнопку, встроенную в угол столешницы и, коротко кивнув головой вошедшему моложавому капитану, велел: — Стакан крепкого сладкого чая для полковника, пожалуйста…. Ну, рассказывайте, рассказывайте, Никита Андреевич. Где и как служили? Что с личной жизнью?

— С февраля 1941-го был прикомандирован в распоряжение Георгия Константиновича Жукова. Прошёл с ним всю войну — в качестве адъютанта и помощника. Потом, с ним же, был переведён — через Одессу — в Уральский военный округ.

— Значит, в Свердловске квартируете?

— Так точно. Что же касается личной жизни…. Жена умерла во время тяжёлых родов, два с половиной года назад.

— Сочувствую…. А что с ребёнком?

— Жив, — облегчённо выдохнул Ник. — Вопреки пророчеству чукотского шамана Афони, родилась здоровая девочка. Три килограмма шестьсот пятьдесят грамм. Назвал — Татьяной. Нанял пожилую няню — из отставников службы НКВД. Такая история.

— Понятно…

В комнате вновь появился молодцеватый капитан и, сгрузив с прямоугольного подноса на столешницу стакан с чаем в серебряном подстаканнике и фарфоровое блюдечко с сушками, покрытыми чёрными зёрнышками мака, удалился.

— Угощайтесь, полковник, — предложил Мессинг.

— Спасибо, — Ник глотнул чая, задумчиво похрустел сушкой, а после этого предположил: — Значит, пришло время начинать операцию «Гвардейская кавалерия», о которой мы с вами говорили в этом кабинете более одиннадцати лет тому назад?

— Безусловно, пришло.

— Извините, но откуда взялось такое…м-м-м, экзотическое название? Мол, «Гвардейская кавалерия»?

— Просто стихотворение такое есть, — слегка засмущался Вольф Григорьевич. — Нет, не моё. Случайно залетевшее, так сказать, из других Времён.

— Я понимаю…. Может, ознакомите?

— Хорошо, зачту два последних куплета. Итак…

— Хорошее стихотворение, — одобрил Ник. — Со смыслом. Вернее, в нашем конкретном случае, даже с двумя. То бишь, с чётким «двойным дном».

— Поясните, пожалуйста, полковник.

— Допустим, что коварные и подлые американцы — через несколько лет — краешком узнают о проводимой нами операции. Да и об этом двустишии. Но им ни за что не догадаться о том, к кому «Гвардейская кавалерия» — на самом-то деле — спешит на помощь. Ни за что и никогда…

— Это точно, — покивав массивной головой, согласился Мессинг. — Не догадаться…. Кстати, Никита Андреевич. А как в вашем 2007-ом году относились к господину Эрнесто Геваре?

— Почему — к господину?

— Потому. Пока Эрнесто для нас — «господин». Происходит из буржуазной (пусть и не богатой), семьи. Оканчивает престижный Университет Буэнос-Айреса. А полноценным «товарищем» он станет только через несколько лет. Может быть…. Так как — относились?

— Молодёжь, в своём большинстве, положительно. И не только в нашей России. Не считая, конечно, зажравшихся отпрысков бизнес-политической элиты. Да и то далеко не всех…. Понимаете, для многих молодых (и не только), людей стало окончательно понятно, что так называемая «демократия» двадцать первого века таковой, по сути, не является. Любая успешная предвыборная кампания, проводимая в условиях жёсткой конкуренции, требует очень-очень много денег. Где их, спрашивается, взять? Естественно, только у олигархических структур и крупных промышленно-финансовых корпораций. А там, как известно, сидят очень дальновидные, хитрые и прагматичные парни. Они каждый выделенный рубль и доллар заставят потом отработать. Жёстко заставят, под угрозой ухода (вместе со всеми деньгами), к политикам-конкурентам. Вот и получается, что Миром двадцать первого века — по факту — управляют не народы (через псевдодемократические выборы), а жадные «денежные мешки» и всякая мафиозная нечисть…. Следовательно, что надо сделать? Конечно же, максимально отдалить олигархов и крупных капиталистов от Власти. А как это сделать? Ведь, все вышеназванные персоналии добровольно «отдаляться» не желают. Наоборот, упираются и будут упираться изо всех сил. Да и Правительства большинства стран к ним откровенно благоволят, будучи на финансовом содержании (в глобальном понимании), у олигархов…. Получается, что эффективно действовать можно только методами Че Гевары. То есть, революционно-вооружёнными. Больше, к сожалению, никак…. Вы, Вольф Григорьевич, побаловали меня стихотворением. Большое спасибо. А я вас в ответ — могу песенкой. Не возражаете?