Татьяна Богатырева - Мастер теней

Пробудившись утром, они обнаружили, что застряли в десятке шагов от дороги. Стали проверять, все ли на месте, и не обнаружили хозяина. Достопочтенный Тиссек, за одну ночь постаревший на три десятка лет, вскоре нашелся безучастно сидящим посреди дороги. Но стоило Убри приблизиться, как старик принялся кричать, плакать и рвать с шеи невидимую веревку. С тех пор он не подпускал к себе никого, кроме дочек.

Чуть не дюжину дней они не могли выбраться из леса. Раз за разом проезжали мимо одного и того же раздвоенного дуба. Безуспешно пытались найти ручеек или набрать ягод. Шли на журчание воды — прямо и прямо в лес — и через час, исхлестанные ветвями, выходили к той же дороге. Просили лесных духов выпустить их, предлагали все серебро, припасенное на черный день, и найденный за пазухой у хозяина три золотых — но монеты, оставленные у корней старого ясеня, оставались нетронутыми, а из кроны дерева слышался злобный смех.

Не упомянул хмирец только о том, что в крепости Тиссек продал эльфийскую девчонку, а зачарованный ошейник из гномьего сплава, разломанный на четыре части, нашли рядом с сумасшедшим клоуном.

Пока население крепости шепотом обсуждало причастность колдуньи к слухам, эльфийская девчонка сидела на подоконнике в её покоях. Балуста болтала ногами и посматривала из окошка на лесистые склоны и близкое море. После того, как они втроем гоняли цирк по лесам и оврагам, предложение остаться в Сойке выглядело очень заманчивым. Дружба с сумеречной обещала множество развлечений, должность компаньонки принцессы — приличный доход при минимальных обязанностях.

А еще здесь был Эрке Ахшеддин, светлый шер с глазами волка. Балуста сама ему кое-что обещала.

436 г. 17 день Журавля. Роель Суардис

— Баль, проводи Тигренка в ванную на втором этаже, — велела Шуалейда. — Я сейчас приду.

Она развернулась и вылетела за дверь, словно разноцветный вихрь. Стриж непроизвольно шагнул вслед, не желая отпускать… сон? Наваждение? Шисов дысс, что это было?! Застыв посреди комнаты, он пытался понять, где он, кто он, что тут делает и почему она убежала? И почему все кажется таким неправильным?

— Идем, Тигренок, — позвала компаньонка принцессы.

Вздрогнув, Стриж оторвал взгляд от двери и оглянулся. В изломе рыжих бровей и прищуре лиственных глаз снова почудилось что-то странное. Но странностей было слишком много, а голова кружилась слишком сильно, и чего-то не хватало — так не хватало, что думать не получалось, только прислушиваться, не раздадутся ли за дверью шаги.

— Идем. — Рыжая покачала головой, тронула Стрижа за руку и указала на лестницу.

От прикосновения морок развеялся, и он вспомнил.

«Убить! Я же должен её убить. Шуалейду… — Его окатило холодом и страхом, таким же неправильным и ядовитым, как в тюрьме. — Какого шиса? Не хочу! — подумал он и испугался теперь уже собственного порыва. — Багдыр`ца. Приди в себя, Стриж, переигрываешь».

Он потряс головой, ответил пожатием плеч на удивленный взгляд рыжей, с трудом сглотнул. Пора выполнять заказ и убираться отсюда, пока сам не сошел с ума.

Следуя за Балустой, Стриж осматривал покои Ее Высочества — обыкновенная гостиная, никаких страстей-мордастей, подобающих страшной колдунье. Круглая, просторная, светлая комната, разве что стены медленно пульсируют сине-лиловым, словно в такт огромному сердцу. Оружия не видно, даже ножика для писем. Дальняя стена заплетена цветами, обеденный стол, спинет, щеглы и канарейки в клетке, рядом притаился «в засаде» котенок. Три высоких окна в белой кисее, без решеток, всего лишь третий этаж, но голубоватая пленка запросто может оказаться смертельно опасным заклинанием. Двери две: входная, та же пленка, боковая — наверняка в гардеробную, без защиты. Открытая лестница наверх.

На втором этаже ни птичек, ни котят и цветочков не было. Окна отсвечивали той же опасной голубизной. На стене висела коллекция клинков, подобранная под мальчишку лет четырнадцати. Или под руку самой Шуалейды? Легкая шпага с парной дагой явно часто бывали в деле.

Стриж усмехнулся: толку от оружия? Шпага против урагана, смешно. Вспомнились дивной красоты стихийные потоки, шипящие на него, словно змеи. К Шельме не ходи, укусят прежде, чем он успеет всадить ей нож под ребра. Да и шис знает этих шеров, может, ей и нож нипочем. Проклятье! Как убить мага-параноика?

Как наяву Стриж увидел гаснущие сиреневые глаза, ощутил, как умирает эта ядовитая красота… К горлу подкатила тошнота, пахнуло крысами и Гнилым Мешком. Стриж скорее принялся смотреть по сторонам — рано сходить с ума. Заказ не выполнен.

Кабинет. Янтарь, дуб, шафран. Книги, свитки, камин, рысья шкура, снова книги. Не вяжется с образом людоедки, скорее подошло бы Ульриху, любителю почитать мудреный трактат за чашечкой чая.

— Сюда. — Балуста отворила дверь с витражами и указала на огромную мраморную ванну с золотыми кранами. — Раздевайся и мойся.

Стриж зашел, остановился.

— Раздевайся, — повторила рыжая.

Пожав плечами, Стриж стянул драные штаны — последнее, что на нем оставалось. Повинуясь взмаху её руки, шагнул в ванну и сел на дно. Рыжая отвернула краны, пустив струю горячей воды и, взяв двумя пальчиками грязную тряпку, удалилась.

Несколько мгновений Стриж сидел, глядя на текущую воду. Нестерпимо хотелось, чтобы эта вода вымыла из него всю отраву — и зелье, и страх, и вожделение, шис подери эту прекрасную принцессу: как она пахнет, как движется!..

«Чтобы обмануть мага, обмани себя, — вспомнился урок Мастера. — Играешь лавочника — стань лавочником. Забудь, как идет и дышит боец, дыши и иди, как лавочник: твое тело должно верить тебе. Если надо бояться, сжимайся и дрожи. Надо любить — желай и гори. Маг прочитает верхний слой эмоций, сравнит с языком тела и убедится, что ты тот, кем кажешься. Тогда у тебя будет шанс — даже самому сильному магу требуется мгновение, чтобы защититься, но Тень быстрее».

Вот и обманул. Так хорошо сыграл, что сам себе поверил. Желал, горел… И сейчас готов взять ее. Проклятье! Каким местом думаешь, жеребец недоенный?!

Стриж стукнул кулаком по краю ванной, надеясь, что боль поможет вернуть рассудок и отвлечет от мыслей о влажных приоткрытых губах, о жарких касаниях…

Шис! Да опомнись!

Резко дернув кран, он зажмурился, сунул голову под ледяную струю и держал, пока не начал дрожать от холода. Лихорадка отступила, зато вернулась способность связно мыслить, а заодно злость на заказчика. Так подставить ткача!

Стриж снова плеснул в лицо ледяной водой. Хватит злиться. Надо разобраться, как это он так влип, и продумать план.

Во-первых, заказ на колдунью из королевской фамилии. Закон позволяет не брать таких заказов, значит, у Наставника были очень веские причины, чтобы его принять. Скорее всего — личность заказчика. Бастерхази не в первый раз одаривает Гильдию своим вниманием, а смерть Шуалейды нужна прежде всего ему и регентше.