Виктор Печорин - Артефакт для Сталина

А еще говорят, когда эта голова запрокинута, то в заливе поднимается страшная буря и ни один корабль не может его пересечь. Когда же голова лежит навзничь, на поверхности наступает штиль, – завершил свое повествование Димитриос в наступившей тишине.

Это была удача!

Выпив напоследок метаксы 3 3 Сорт греческого бренди. и побратавшись с барменом, Антон с Рафиком провели остаток ночи в гостеприимном домике матушки Елены, а рано поутру двинулись дальше.

История о мертворожденной голове была известна едва ли не во всех концах острова Эвбея, во всяком случае, в прибрежных городках и деревушках, через которые они проезжали. Было заснято часов пять интервью со старожилами, знающими эту историю. Конечно, за интервью прижимистые греки просили денег, но результат того стоил. Каждый из рассказчиков выдавал свою версию истории, добавляя к ней красочные детали и собственные соображения. Да это и понятно: история как раз из тех, какие в старые времена, да и сейчас, любят рассказывать рыбаки, собираясь за стаканчиком вина по вечерам.

В одном из городков их привели в дом деревенского учителя, знатока здешних мест. Он показал старинную карту, на которой были обозначены целых две Саталии: Старая Саталия, построенная неизвестно кем в незапамятные времена и Новая Саталия. Ее построил в середине XII века император Мануил 4 4 Мануил I Комнин (1118—1180), византийский император. для защиты от пиратских набегов. Оба города стояли на берегах обширного залива. В этом заливе, согласно легенде, и была утоплена чудовищная мертворожденная голова. Сегодня на месте древней Саталии располагается деревушка, которая так и называется: «Кефалес», что по-гречески означает не что иное, как «Голова».

Кефалес оказался прелестной деревушкой с очень гостеприимными жителями. Они пробыли там пару дней, снимая панорамы залива, на дне которого, согласно легенде, покоится зловещая голова, плод преступной любви средневекового некрофила.

– Послушай, – сказал Рафик, глядя на заходящее солнце, окрасившее прибрежные скалы и морскую гладь в кровавые тона, – а ведь это не та голова.

– Что значит «не та»?

– Ну как… Ты же говорил, что культ Бафомета отправлялся тамплиерами вплоть до самого их ареста? И все это время они поклонялись мертвой голове.

– Ну да, это был основной пункт обвинения против Ордена.

– Но как они могли поклоняться этой голове, если голова – на дне залива, причем это случилось никак не позднее конца XII века, а то и раньше? Ведь уже тогда эта легенда имела хождение и была записана в хрониках.

– Мм-да… – согласился Антон. – Как-то я это упустил. Очевидно, что голова тамплиеров – это что-то другое… Жаль. Красивая была версия…

Всем была бы хороша деревушка Кефалес, если бы не один недостаток. Стояла она в таком глухом углу острова, где на всю округу приходилась только одна заправка, да и в той, как оказалось, бензина не было. А путь предстоял неблизкий.

Ничего не оставалось делать, как понадеяться на удачу.

За руль сел Рафик, а Антон пристроился на заднем сидении с планшетником. Дорога петляла между скал, время от времени открывая изумительные морские пейзажи.

– А, шайтан, – в сердцах ругнулся Рафик.

– Что ещё? – спросил Антон.

– Да бензин почти по нулям.

– Может, дотянем до ближайшей заправки?

– Ну, деваться-то все равно некуда. Авось пронесет.

Не пронесло. Минут через двадцать мотор начал чихать, а потом глохнуть. До ближайшей заправки, судя по карте, было еще около получаса. Выйдя из машины и, от нечего делать, попинав колеса, Рафик пошел к откосу – отлить. Антон вышел на дорогу – тормозить попутку. Может, кто бензином поделится, или подвезет. Однако в этом месте, похоже, попутка была такой же редкостью, как и дождь.

– Ура! – раздался довольный голос Рафика.

– Ты чего? – удивился Антон.

– Садись в машину, щас мигом домчу.

– Ты бензином что ли помочился?

– Ну и шутки у вас, сэр, – обиделся Рафик. – Будем использовать силу всемирного тяготения.

– Ну ладно, сел. Что дальше?

– А теперь держись крепче.

На остатках бензина Рафик проехал немного назад, и свернул на неприметную грунтовку, уходящую куда-то вниз, к морю. Дорога была хотя и каменистая, но достаточно пологая, чтобы можно было не зажмуривать глаза, как на американских горках. Сила тяжести толкала машину вниз безо всякого топлива, оставалось только ее притормаживать, чтобы не слишком разгонялась.

– Не робей, не своя машина, прокатная, – приговаривал Рафик, ловко огибая ухабы.

Очередной раз русский «авось» сработал.

Спустя несколько минут, при помощи гравитации и этакой матери, они торжественно въехали на пустырь возле приземистой бело-синей церкви, стоящей на окраине деревушки, растянувшейся узкой полосой вдоль морского побережья.

Поскольку в пределах видимости ни одной живой души замечено не было, за исключением кур, возившихся в пыли и бестолково бегающих одна за другой, путешественники решили зайти в церковь – в надежде встретить там кого-нибудь, кто мог бы им помочь, или хотя бы найти воды – уж очень пить хотелось.

Церковь внутри казалась гораздо больше, чем снаружи. Потолок ее был сильно закопчен, но можно было различить лик Христа, укоризненно взирающего на землю из середины купола. Слева от входа, под лестницей, стоял бак с краником, а рядом на цепи – кружка.

– Святая вода, – сказал Антон, налил полную кружку и с наслаждением выпил. Вода была неожиданно прохладной. Рафик, чуть помешкав, тоже последовал его примеру. В церкви, вроде бы, никого не было. Слева у окна высилось большое распятие, накрытое сверху черной кружевной накидкой. Основание распятия представляло собой что-то вроде скалы, у подножия которой возлежал большой, едва не в натуральную величину, крашенный белой краской череп, а возле него подвядшие цветы.

– Смотри: голова! – зачарованно пробормотал Рафик, указывая на череп.

– Точно! – отозвался Антон, – голова. Причем, являющаяся объектом поклонения!

– Так может эти парни, тамплиеры, этой голове и поклонялись? – предположил Рафик.

– Возможно, ты прав, коллега, – отозвался Антон. – Видишь, как труд прямо на глазах делает из тебя человека?

– А чья это голова? Иисуса?

– Ну уж! Иисус-то вон, сверху прибит. И его голова на месте.

– Может это просто символ смерти?

– Так ведь Христос не умер – он же воскрес. И, кажется, вознесся на небо. Вместе с головой, конечно. Так и в молитве какой-то говорится: «смертию смерть поправ».

– Как ты сказал? «Смертию смерть…»? А вот глянь: сверху на кресте мертвый Иисус, то есть – смерть. А под крестом череп – символ смерти. Получается, что Иисус смертью попирает смерть. Поскольку минус на минус дает плюс, он преодолел смерть и воскрес. Скажешь, не так?