Валерий Михайлов - Опадание листьев

– Значит, договорились? – спросила она, как ни в чем не бывало.

– Тысячу баксов за такую красоту! Беру.

– Ну? – мама протянула руку, и Гиви вложил в нее несколько стодолларовых купюр.

– Я вернусь через пару часов. Думаю, тебе хватит? – спросила она у Гиви, тщательно проверив каждую бумажку.

– Ты еще спрашиваешь! – притворно обиделся он.

– Ладно, не скучайте, – с этими словами мама оставила нас одних.

– Ну, чего стала? Иди сюда, красавица, не бойся. Гиви знает, как правильно обращаться с женщинами. Я за тебя тыщу долларов заплатил, а будешь со мной ласковой, еще и тебе дам.

Я стояла, как вкопанная, все еще не решаясь поверить в происходящее. Мама продала меня этому типу, и теперь он…! От одной только мысли об этом мне стало дурно. Голова закружилась, перед глазами поплыли круги. Слова Гиви доносились до меня, как будто издалека.

– Вай, вай, вай! Какая стеснительная девушка. Как же ты замуж собралась выходить? И за что я только отдал тысячу долларов? – притворно, и от этого совсем уже отвратительно причитал Гиви. – Ладно, милая, стой там, и все будет хорошо.

Наверно, он говорил это уже на ходу, потому что буквально в следующее мгновение я ощутила на себе его отвратительные руки. Он принялся лапать меня и облизывать своим вонючим ртом, стараясь засунуть язык как можно глубже в мой рот.

– Пошел вон, скотина! – я с силой оттолкнула его.

– Ах ты сука! – он с удовольствием ударил меня кулаком по лицу. Я отлетела в другой конец комнаты и больно стукнувшись головой об стену, упала на пол. – У меня есть товарищ, – Гиви говорил и медленно приближался ко мне, – который обожает, когда шлюшки вроде тебя начинают артачиться. Он тогда сначала дает им хороший урок, а когда они становятся шелковыми, засовывает свой член по самые помидоры им в рот. Но он не кончает им, нет. Перед этим он накачивает себя пивом, а девочек использует по прямому назначению. И, не дай бог, она пикнет или выплюнет хоть каплю мочи. Ты меня поняла? А теперь, сука, – он схватил меня за волосы и одним рывком поставил на колени, – ты у меня отсосешь, на всю штуку баксов отсосешь, потому что, если ты отсосешь на меньшее, сдачу я буду получать твоими зубами. Ты меня поняла, сука? – говорил он, а сам засовывал мне в рот…

Не знаю, как у меня в руке оказался нож, но я с силой вонзила его, не глядя, во что-то рыхлое и мягкое, затем еще и еще. Он заверезжал, как свинья, когда ее режут. Я вспорола ему брюхо, отрезала его мерзкий отросток и затолкала ему в рот, после чего, как была, выбежала из дома.

Я была в состоянии аффекта, ничего не видела и не слышала. Я бежала в никуда. Я не чувствовала ни холода, ни боли, хотя сбила свои босые ноги в кровь. Передо мной все было, как в тумане, все прыгало, скакало, кружило, водило хоровод и выло на разные голоса.

Я медленно просыпалась или приходила в себя. Голова была тяжелая, ватная, набитая черт знает чем. Глаза открывались с большим трудом, и тяжелые, наполненные свинцом веки так и норовили вернуться в состояние равновесия. Тело ныло так, словно по мне прошло стадо слонов. На душе была пустота. Меня словно вскрыли и вытрясли все чувства в ближайший унитаз. События последнего времени оставили после себя лишь бездонную вековую усталость.

Я лежала в чистой уютной постели в незнакомой комнате. Сначала комната задумывалась, как спальня. Поэтому там были соответствующие положению обои, шторы, шкафы и тумбочки. Среди них нашли себе приют шкаф с книгами и письменный стол, на котором пылился старый телевизор. Комната была маленькой, а обстановка, включая старую, больную мебель, – далеко не богатой. Из одежды на мне были только бинты – кто-то заботливо забинтовал мои ноги.

Я попыталась подняться, но резкая боль в ногах заставила меня сесть на кровать. Ноги болели, как болят наутро ушибы и ссадины. Как я еще без ног не осталась. Босиком, в одном платье по снегу, по льду, по рыхлой соленой кашице на дорогах. Недавние события мелькали в моей голове, как запущенные в случайном порядке слайды. Мне хотелось забраться с головой под одеяло и остаться там навсегда, но стоило бы мне сделать так, и я бы сломалась, умерла внутри. Надо было вставать, брать себя в руки, начинать двигаться, начинать жить.

Я собрала последние остатки сил, и вновь предприняла попытку подняться на ноги, сжимая кулаки от боли так, что ногти впивались в ладони. Самыми трудными были первые шаги, после чего, словно поняв, что сопротивление бесполезно, тело стало более послушным. По крайней мере, я смогла идти. На стуле рядом с кроватью висел халат, который, должно быть, предназначался мне.

Выйдя из комнаты, я оказалась в другой, немного большей комнате универсального назначения. Здесь уже были диван с двумя креслами, сервант, пара книжных шкафов и шифоньер. На точно таком же письменном столе стояли более новый телевизор и видеомагнитофон. Кассеты беспорядочно валялись на полу. Дальше был тесный коридор с несколькими дверями.

В маленькой прокуренной кухне за небольшим столом завтракали (я почему-то сразу решила, что завтракали) мужчина и женщина, скорее всего, муж и жена. Она была маленькой, самую малость пышненькой блондинкой лет тридцати, тридцати пяти. Он был среднего роста, среднего сложения, среднего возраста. Идеальное воплощение золотой середины.

– Проснулась, милая. Присаживайся. Мы как раз завтракаем, – пригласила меня к столу женщина.

– Где я?

– У друзей. Садись.

Мне наложили полную тарелку залитой яйцами жареной картошки и поставили рядом чашку жидкого чая.

– Это Олег, а меня зовут Валя.

– Жанна, – вяло ответила я.

– Как ты себя чувствуешь?

– Не знаю. Никак.

– Это от лекарства. Валера сделал тебе укол. Поешь.

Есть мне не хотелось, как, собственно, и не есть, так что ела я, как робот, автоматически работая вилкой.

Олег с Валей обсуждали события в клубе. Меня это не касалось, да и карнавал в голове мешал следить за ходом разговора.

– Пойдем, – позвала меня Валя, – не будем мешать Олегу мыть посуду.

Мы перешли в комнату с диваном, которая, оказывается, была залом.

Валя забралась с ногами в годившееся ей в бабушки кресло и закурила сигарету.

– Будешь? – она протянула мне пачку.

– Спасибо, я не курю.

– Это никогда не поздно исправить. Держи.

Я взяла сигарету.

– Раньше когда-нибудь курила?

– Нет.

– Тогда сильно не затягивайся и мешай дым с воздухом.

– Я сделала несколько неловких затяжек. В голове зашумело, комната поплыла.

– Прибалдела?

– Наверно.

– Мы можем поговорить? Ты готова? – выпалила Валя, не зная, как еще подойти к разговору.

– Наверно, – неуверенно ответила я.

– Мы нашли тебя утром под дверью. Ты была в жутком состоянии, бредила, грозилась кого-то убить. Тебя было трудно понять. Ты говорила сразу на нескольких языках. Мы принесли тебя в дом, позвонили Валере. Это наш знакомый врач. Он сделал тебе укол, перевязал ноги. Ты была в одном платье, которое пришлось выкинуть, и босиком.