Татьяна Малыгина - «Я крокодила пред Тобою…»

***

– Оле-ег! Вставай, вставай, надо просыпаться! – Маша вскарабкалась на гору из туловища и одеяла.

– Машка, дай поспать, кому надо, пусть просыпается, выходной же. А-а, как башка трещит… Мама встала?

– Пытается.

– Болеет?

– Еще как!

– Бедолага. Да, надо вставать. Машка, за пивасером сгоняешь в ларек?

– Бли-и-ин, опя-а-ать! Одеваться надо!

– Собачку прогуляешь заодно. Сгоняй, лапа моя!

Машка натянула джинсы, свитер, кроссовки.

– Ма, меня Олег в ларек послал за пивом, на ручку-бумагу, пиши записку.

«ПОЖАЛУЙСТА, ПРОДАЙТЕ ДЕВОЧКЕ ШЕСТЬ БУТЫЛОК ПИВА „БАЛТИКА N7“ И ДВЕ ПАЧКИ СИГАРЕТ „ЧЕСТЕР“. РОДИТЕЛИ. СПАСИБО». Машка взяла записку, нацепила Мухе ошейник, и они пошли спасать непутевых родителей. Пока семилетняя Муха аккуратно, как подобает девочке, писяла в палисаднике, Машка болтала со своей подружкой, одноклассницей Илонкой, которая жила в соседнем подъезде.

– Машка, слышала? Женька на конюшню устроилась, за лошадями ухаживает. Катается потом, сколько хочет. Может, попросимся у нее тоже туда?

– Бли-ин, супер! Давай зайдем к ней, спросим! Пошли до ларька со мной!

– А че в ларьке?

– Пива родителям, себе тоже че-нибудь возьмем.

– Давай.

Машка протянула записку в окошко. Продавщица, ничуть не удивившись, прочла, загрузила требуемое в пакет, отсчитала сдачу. Девочки перешли дорогу, звеня тяжелыми пакетами и таща за собой упирающуюся Муху, та, как всегда, не нагулялась и «делала вид, что еще не доделала свои дела», как говорила Машка.

– Смотри, дядя Паша твой! Здрасть, дядь Паш!

– Привет, девчонки! Привет, Машунь!

– Привет, дядь Паш! А мы в ларек ходили за пивом.

– Ясно, – не удивился Пашка. – Как мама?

– Нормально. Отдыхает. А ты куда?

– А я в гараж. Маме-Олегу привет!

– Давай, передам. Пока!

***

Паша, брат Марины, с женой Леной жили в доме напротив. За свою долгую совместную жизнь они так и не завели детей, но, чтобы было о ком заботиться, они завели здорового кобеля, ротвейлера. Сказать, что Пашкина жизнь не сложилась – это ничего не сказать. Он тяжело переживал расставание с институтской любовью и по окончании учебы в вузе сразу загремел на полтора года в армию. Ему светила служба в Самарканде, но Тамара Николаевна сказала, только через ее труп. Паша слабенький, там адская жара, дизентерия и вообще. По ее мнению, условия, приближенные к санаторным, были бы самыми приемлемыми. Паша, действительно, был худеньким, среднего роста парнем

с модными висячими усами и длинными волосами. Друзья-болгары, учившиеся с ним на одном курсе, подарили ему немыслимые бежевые брюки-хэбэ в обтяжку и научили готовить помидоры «по-български». Берешь банку помидоров в собственном соку, вываливаешь их в глубокую миску, добавляешь нарезанный тонкими кольцами репчатый лук, крупно молотый черный перец, соль и растительное масло, лучше подсолнечное. Можно с запахом семечек, кому как по вкусу. У Марины в семье делали с маслом без запаха. Потом настоявшуюся ароматную жижу замакивали мягким хлебом. Еще болгары Костя и Коля подарили Пашке деревянную ложку, на которой было выжжено паяльником «Исчи мъясо». Маринке очень нравился Костя, нравился прямо не по-детски. Она очень сокрушалась, что ей только шесть. Костя это видел и смеялся над «невестой». Смех смехом, а Маринка всерьез думала предложить Косте ее дождаться, ну, пока вырастет хотя бы до шестнадцати. Но Костя после учебы вернулся в Софию, и Маринка, погоревав, стала присматриваться к детсадовским однокашникам.

Паша отслужил в Германии. Это Марина так думала, ей так сказали. На самом деле Паша послужить успел совсем чуть-чуть. За неуставные отношения он почти сразу на весь срок загремел на губу. Ему показалось, что офицер как-то невежливо к нему обратился. Без уважения, что ли. И врезал ему по физиономии. Солдат – офицеру. Скандал замять не получилось, но в послеармейских байках эта часть истории почему-то Пашей никогда не упоминалась.

Пока Пашка служил, ему писала миловидная Леночка, девушка, с которой он учился с первого класса. Высокая, очень худая, с «бабеттой», которая делала ее еще выше. Лена очень хорошо училась, была активна в общественной работе, хотела сделать карьеру по комсомольской линии и очень нравилась Ивану Ивановичу.

– Вот девчонка молодец! Знает, чего хочет от жизни. Жена тебе такая нужна!

После окончания физфака Лена преподавала в школе физику. Писала Паше в часть и ждала его из армии.

Приглашений на свадьбу разослали штук семьдесят. Тринадцатилетняя Маринка накануне свадьбы, засыпая, услышала через стенку странный разговор.

– Отец, не могу я… Пойми!

– Ты что творишь?! Ты не понимаешь, КАКИЕ люди приглашены?! Завтра свадьба, неделю назад все приглашения разосланы! Что за блажь, понимаешь!

– Отец, пожалуйста!.. Я не хочу…

– Закончен разговор!

– Папа…

…Ба-ба-ах дверью!..

«Неужели?.. Ой, Пашка, ни фига себе,.. – сон Маринки как рукой сняло, – надо Оле рассказать».

– Оль, открой!

– Ну че там? Лаются?

– Ага, вроде, Пашка жениться не хочет. С папой говорил.

– Да я давно знаю. Сам дурак, дотянул до этого. Хотя мне его жалко. Это ж навсегда. И Ленку жалко. Тоже дура, все знала и глаза закрыла.

– Что знала?

– Что надо, тебе знать не надо.

***

Теперь за Пашу думала Лена, они все-таки поженились. Тамара Николаевна была очень рада за сына, и Лена ей нравилась, не вертихвостка, серьезная, воспитанная. Пашка был маминым любимчиком, Оля это чувствовала, это было видно даже Маринке.

– Такой лапочка был в детстве, такой красивый, вылитый херувимчик! – умилялась Тамара.

К пятидесяти годам «херувимчик» весил под сто двадцать килограммов. Карьеру нефтяника он не сделал, связи отца, как тот ни старался, Паше не помогли. Когда Иван Иванович был у руля, он как мог помогал сыну. Квартирой, работой, советом, деньгами. По словам отца, Паша профукал все, кроме квартиры. На пенсию он вышел озлобленным и обиженным на весь свет. Лена сделала карьеру и профессиональную, и политическую. Марине всегда ее было очень жалко, Лена тянула жилы и за себя, и за своего мужика. Пашка не мог удержаться долго ни на одной работе, амбиций было много, а желание работать отсутствовало напрочь. Он так и проболтался до пенсии непонятно кем. Друзей растерял, любовь не сохранил, ума не нажил. Окончательно убедившись, что не смогут иметь детей, они приняли решение взять ребенка из детского дома. Отца Лена похоронила несколько лет назад, ее мать давно ждала внуков, поэтому молодые пришли за советом и поддержкой к Пашкиным родителям. Тамара Георгиевна, поджав губы, сказала:

– Дело, конечно, ваше, но любить его как своего я не буду.

– Да зачем вам эта канитель с усыновлением? Живите для себя, делайте карьеру. Вот придумали, тоже, из детдома. Чужой же совсем! А если от алкашей? Или наследственность? – Иван Иванович, редчайший случай, супругу поддержал.