Сергей Танцура - Остров быка

– И вы хотели воевать с ЭТИМ? – ни к кому конкретно не обращаясь, прошептал себе под нос мальчик. Однако его услышали. Находившийся поблизости моряк обернулся к нему и, сверкнув белозубой улыбкой – результат ежедневного полоскания рта натроном, применявшимся всеми роме без исключения, – сказал:

– Это торговый корабль. На нем нет воинов, только небольшой отряд гетайров – телохранителей, а с ними мы справились бы в два счета.

– Тогда почему вы передумали? – посмотрел на разговорчивого моряка Хорив. Тот пожал плечами.

– Менесы – жители острова Кефтиу, или Крита, как его называют ахиявва. Они безраздельно правят в этом уголке Ойкумены уже без малого две тысячи лет, с тех самых пор, как их первый царь – минос Дзеус – объединил под своей властью племена корибантов и куретов. При их поддержке он восстал против своего отца Кроноса, которому подчинялись тогда все страны от полуночного Аркта до златообильного Пунта, и сверг его. Сын Дзеуса Техути, прозванный в последствии Менесом Триждывеличайшим, после победы отца получил в наследство землю Ливии, где заложил основы Кемета. От Техути и ведут свой род все пер-оа, какие только правили Кеметом от самого Зеп Тепи – Первого Времени, и которые будут править им до скончания веков. С тех пор мы стали независимы от миносов Кефтиу, но их власть от этого не уменьшилась, и она по-прежнему подобна ветру, солнцу и морю. А кто же станет воевать с ветром, или с солнцем, или с морем?

– Только безумец, – тихо ответил Хорив, начиная понимать.

– Вот именно, – рассмеялся моряк. Затем, быстро оглядевшись, заговорщески понизил голос и сказал: – А наш наварх кто угодно, только не сумасшедший. Те же, кто считал иначе, стали теперь хозяевами своего Ка, но это вряд ли доставило им хоть какое-то удовольствие. Запомни это, парень, и никогда не совершай их ошибки.

– П… постараюсь, – нервно сглотнул Хорив и бросил быстрый взгляд на Камеса, о чем-то тихо разговаривавшего с Герехом. Внезапно глаза мальчика распахнулись во всю их ширь, и он снова повернулся к моряку, наблюдавшему за нам с веселой усмешкой.

– Подожди… – не в силах выразить только что пришедшую ему в голову мысль, Хорив потер лоб ладонью, пытаясь сосредоточиться. – Когда ты говорил о миносе Дзеусе, ты ведь не имел в виду… Зевса?!

Моряк кивнул, не переставая ухмыляться. Хорив растерянно развел руками.

– Но… он же бог!

– Вы – я говорю не столько о тебе, сколько о всем твоем народе, – сущие дети, поскольку не помните собственного прошлого, предпочитая заменять его на вами же самими придуманные мифы. А бог… Что ж, любой человек может стать богом, если он будет этого достоин. Главное – стремиться к этому всей душой и никогда не отступать, добиваясь своего во что бы то ни стало. И если тебе это удастся, память человеческая доделает уже все остальное, вознеся тебя на любой Феникунт, какой ты только пожелаешь.

– Неужели все так просто? – недоверчиво нахмурился Хорив.

– Просто? – переспросил моряк и неожиданно посерьезнел. – А ты попробуй удержать в руке молнию, тогда и узнаешь, легко ли быть богом.

Хорив смущенно потупился, готовый провалиться сквозь палубу, только чтобы не видеть неодобрительного, сверлящего взгляда этого странного человека. Однако моряк вдруг снова улыбнулся и от души хлопнул мальчика по плечу, едва не свалив его с ног.

– Не переживай, парень! В конце концов, я тоже не сразу понял это, так что мы с тобой бараны из одного крааля.

И, что-то насвистывая себе под нос, он неспешно двинулся куда-то по своим делам, оставив совершенно сбитого с толка Хорива изумленно хлопать глазами.

– Сушить весла по правому борту! – вырывая мальчика из этого транса, зычно гаркнул келевст, опуская свой сюринкс. Вздрогнув, Хорив поднял голову – и ахнул, увидев всего в десяти-пятнадцати оргиях от себя вздымавшийся на недосягаемую высоту фигурный ростр гептеры в виде Посейдона с занесенным для удара тринаксом. Гневно вытаращенные глаза божества смотрели, казалось, прямо на мальчика, проникая в самую потаенную часть его души и заставляя его чувствовать себя букашкой, ползающей под стопой гиганта. Ощутив в своей руке чью-то ладонь, Хорив с трудом оторвал взгляд от этой внушающей безотчетный ужас своими размерами и мощью фигуры и, оглянувшись, встретился с бездонными, как небо, и такими же голубыми глазами Фарики, смотревшими на него с доверием, от которого щемило сердце.

– Нас убьют? – тихо спросила она, дрожа всем телом.

– Нет, – ответил Хорив, через силу улыбнувшись, и покрепче сжал ее руку. Но, помолчав, в полголоса, чтобы девочка не услышала, добавил: – По крайней мере, не сейчас.

И его глаза вновь устремились навстречу деревянному Посейдону, надвигавшемуся на них с неотвратимостью Рока.

Корабли соприкоснулись с громким стуком и скрежетом и остановились, покачиваясь, друг подле друга. С гептеры, возвышавшейся над триаконтерой словно крепостная стена, прямо на палубу кеметийского судна сбросили толстый канат с завязанными на нем узлами, приглашая на переговоры. Герех с тревогой оглянулся на Камеса и решительно заявил:

– Я иду с тобой.

– Нет, – покачал головой наварх, не удостоив его даже взглядом. – Ты останешься, геквет, чтобы было кому привести корабль и людей домой, в Кемет. Со мной пойдет Ипувер; он даст вам знать, если мы попадем в ловушку.

Герех нахмурился, несогласный с таким решением. Но промолчал, глядя на неподвижный профиль Камеса, словно отлитый из бронзы. А тот лишь коротко кивнул на прощание и направился к лениво покачивающемуся на ветру канату, по пути приказав келевсту следовать за собой.

Их путь – всего несколько шагов – проходил в таком тягостном и напряженном молчании, что показался Камесу бесконечным. Это было похоже на шествие осужденных на казнь, и наварх ощутил нервный озноб, словно ему за шиворот насыпали колотого льда. Раздраженно тряхнув головой, он остановился так резко, что Ипувер, топавший за ним следом, сжимая в побелевших от едва сдерживаемого волнения пальцах свой неразлучный сюринкс, чуть не врезался ему в спину.

– А ведь мы упустили из вида самое главное, – словно только что вспомнив об этом, сказал наварх.

– Что именно? – непонимающе уставился на него Ипувер. Камес усмехнулся.

– То, что мальчишке и на этот раз удалось отвертеться от задания Гереха, а значит, он снова выиграл.

– Клянусь яйцом Гоготуна, а ведь так оно и есть! – воскликнул пораженный этой мыслью келевст. Секунду они молча смотрели друг на друга, а потом взорвались дружным хохотом, глуша им бьющуюся в их сердцах тревогу. И полезли наверх, оставив все мрачные раздумья на палубе своего корабля.

Борт гептеры, плотно сшитый деревянными гвоздями и дорогими бронзовыми скобами, отвесно уходил прямо в небо, зияя многочисленными, в семь рядов, отверстиями для весел. Сквозь них в густом полумраке было видно шевеление множества бледных, отвыкших от солнечного света и вольного воздуха обнаженных тел: пожизненно прикованных к скамьям рабов, покрытых толстой коркой грязи и нечистот. Окутывавшее их густое, стойкое зловоние вырывалось через эти отверстия и наотмашь било в нос Камесу всякий раз, как он к ним приближался. Брезгливо поморщившись, наварх добрался, наконец, до планшира и, спрыгнув на палубу, стремительно обернулся, словно ожидал удара в спину. За ним, отстав лишь на секунду, встал Ипувер, держа наготове сюринкс и хмуро озираясь по сторонам. Однако нападать на них пока никто не собирался. На палубе в ожидании гостей стояли двое, и наварху не нужно было объяснять, кто из них кто. Один – могучего телосложения неулыбчивый мужчина, заросший буйной черной, как смоль, бородой по самые глаза, горевшие голодным волчьим блеском, – явно был гетериархом, отвечающим за безопасность пассажиров и грузов на этом корабле. Второй же… Камес посмотрел на него повнимательней и понял, что не ошибся. Надменное выражение на его мясистом, гладко выбритом по кеметийской моде лице и горделивая осанка, на которую ничуть не влияли маленький рост этого человека и его весьма объемистый живот, выпиравший сквозь многочисленные складки дорогого хитона, сразу выдавали в нем евпатрида, с рождения привыкшего повелевать. А его взгляд, в котором читались острый ум прирожденного стратега и хитрость, достойная Автолика, заставил Камеса подумать, что это, возможно, самый опасный противник из всех, встреченных им когда-либо.