Александр Аннин - Клуб «Монреаль»

– Да нет, не стоит, – проворчал Рыжий Гарри и продемонстрировал свой высокий стакан, наполненный виски.

Александр Александрович пил очень много и от этого всегда мрачнел, не в пример нормальным людям. Вот и сейчас было заметно, что Гаврилов лишь усилием воли заставляет себя разговаривать с собеседником более-менее корректно.

В деловых кругах Рыжему Гарри завидовали, его уважали и страшились одновременно. Говорили, что этому «таракану» все сходит с рук – и пьянка, и откровенное, неприкрытое отмывание криминальных денег… Впрочем, все это – мелочь, пустяки. Совсем недавно суд оправдал Гаврилова, который обвинялся ни много ни мало, как в двойном убийстве, а именно – собственной жены и ее любовника, председателя правления банка «Транс-Норд-Ист» Вадима Биланова, старинного приятеля и босса Рыжего Гарри.

Тогда Александр Александрович более чем тщательно подготовился к двойной ликвидации: для обеспечения стопроцентного алиби он привлек своего единокровного братца, на редкость схожего с вице-председателем банка – даже усы и шевелюра у него были такими же огненно-рыжими. Жил братан в глухой провинции, и Гарри никогда и никому о нем не рассказывал. Он-то, старший брат Алексей, и пребывал под именем Александра Александровича Гаврилова в Курске, в то время как Рыжий Гарри глубокой ночью расстрелял жену-изменщицу и ее хахаля у себя на московской квартире. Вот так вот, без лишних церемоний.

– Как там, Александр Александрович, судьба моего предложения? – вымученно спросил Гаврилова несчастный Аркадий Савельевич.

– Какого предложения? – нахмурился Гаврилов.

– Ну как же! Насчет кредита, можно сказать…

При совершении двойного убийства банкир допустил одну-единственную оплошность: мучаясь похмельем, он налил себе огуречного рассола и вышел с бокалом на лоджию. Однако, спохватившись, решил уносить ноги с места преступления да и позабыл фужер на морозной лоджии. А утром наступила оттепель…

Вернувшись в свою квартиру около девяти часов утра, Гаврилов вызвал полицию: дескать, он только что прибыл из Курска и обнаружил у себя дома трупы своей жены и Вадима Биланова. Однако ледяной комок, образовавшийся ночью в бокале с огуречным рассолом, еще не успел растаять, и это с головой выдало Гаврилова, утверждавшего, что он пил рассол в девять утра, когда стояла уже плюсовая температура. И муровский подполковник Басов сделал непреложный вывод, что Гаврилов побывал в своей квартире среди ночи, стало быть, алиби у него липовое.

Рыжий Гарри, нервы которого были уже на пределе, сознался во всем. Однако на суде по наущению своего адвоката Александр Александрович изменил показания, заявив, что оговорил себя под нажимом «следственных органов». К тому времени сообщник Гаврилова, его единокровный братец Леха, был найден мертвым в своем родном городе. Да и рыжую шевелюру с огненными усами он перед смертью сбрил – по приказу Александра Александровича. Поэтому адвокат Гаврилова с легкостью поставил под сомнение версию о двойнике, и алиби Рыжего Гарри вновь обрело под собой юридическую почву. Да и главная улика – лед в бокале с рассолом – выглядела несолидно для столь крупного дела, не говоря уж о том, что комок льда давным-давно растаял, и предъявить его суду уже не было никакой возможности.

Впрочем, у всех присутствующих на процессе очень быстро сложилось впечатление, что, помимо адвоката, в роли защитников обвиняемого Гаврилова дружно выступали как судья, так и прокурор. В результате обвиняемый был освобожден прямо из зала заседаний в связи с недоказанностью его вины. Лица судьи и прокурора откровенно светились счастьем: они справились с поставленной задачей – оправдать скорбящего по убиенной жене рогоносца. Оправдать во что бы то ни стало.

– Так вы насчет кредита? – нарочито удивленно посмотрел на Крекова Рыжий Гарри и беззастенчиво скривился. – Вот оно что… Рассматриваем, Аркадий Саввич, это ведь, сами понимаете, дело не одного дня.

«Вот сволочь! – с досадой подумал Креков. – И отчество мое перепутал, нарочно, что ли, чтоб дать понять, что я для него никто и звать меня никак? Впрочем, он пьян уже, конечно… А все-таки обидно».

Еще бы не обидно! Исключительно ради Рыжего Гарри и была затеяна вся эта демонстрация мнимого процветания Аркадия Крекова. И каков же, спрашивается, результат сегодняшних денежных затрат? «Рассматриваем…» Такой ответ Креков уже не раз выслушивал по телефону. Надеялся, хоть тут, в неофициальной, так сказать, обстановке, Гаврилов расщедрится на более внятное обещание помочь.

Свобода и возможность продолжать финансовую деятельность дорого обошлись Рыжему Гарри – четырнадцать миллионов долларов выложил он за гуманный вердикт районного суда. Уж не судья ли вкупе с прокурором поделили между собой эти денежки? Никак нет: служители Фемиды действовали не за деньги, не за совесть, а за страх. Некто могущественный и напрочь лишенный человеколюбия недвусмысленно предложил судье и прокурору оправдать подсудимого Гаврилова в обмен на перспективу дышать воздухом и радоваться жизни.

Он-то, бывший полковник «бывших спецслужб» Лисин, а точнее – стоящая за ним нелегальная и негосударственная организация, и получили означенные четырнадцать лимонов баксов.

Деньги заплатил «Транс-Норд-Ист» – в правлении банка справедливо посчитали, что им ну никак не пойдет во благо, если один из высших руководителей будет признан втновным в столь брутальном убийстве. Однако… После таких внеэкономических затрат банка у его вице-председателя правления Гаврилова заметно пошатнулись позиции, и потому Рыжий Гарри столь недружелюбно смотрел на довольно сомнительного заемщика, каковым Рыжий Гарри безусловно считал Аркадия Савельевича.

Креков понял, что выбрал далеко не лучший момент для тонких финансовых переговоров. Но и просто так раскланяться и отойти было бы глупо: не затем же он пригласил сюда Гаврилова? Только затем, чтобы лишний раз напоить его?

Из неловкой ситуации Аркадия Савельевича выручил метрдотель, чуть не бегом семенивший к нему через зал с протянутой телефонной трубкой:

– Вас, господин Креков… – пролепетал он с округлившимися глазами.

И добавил вполголоса, чтоб не услышал Гаврилов:

– Из органов…

Басов остановил «жигули» у хорошо знакомого приземистого строения со скромной, какой-то архаичной вывеской «Булочная». Возле магазинчика уже белел «Мицубиси», рядом виднелся полицейский «уазик» местного РОВД.

Подполковник кивнул двум сержантам, курившим у входа в магазин-пекарню, толкнул дверь. Где-то внутри помещения тоскливо звякнул колокольчик, сыщики уверенно направились к еще одной двери, за прилавком, из-за которой доносились приглушенные голоса. По пути Карлсон бросил взгляд на крепко сбитого мужика, сидевшего на стуле у прилавка и никак не отреагировавшего на появление оперативников.