Иван Будист - Invider. Печати 3 и 4

Полина вскрикнула, инстинктивно зажав рукой рот:

– Я знаю! Знаю!

– Что знаешь, – почти в оба голоса спросили «эльфы».

– Я знаю, кто говорил с тобой! Это же Друзь! Тьфу, то есть, Грузь!

– Груздь? – не понял Тимьян.

– Да не груздь, а Грузь! Фамилия такая. Это женщина, которая…

Полина замолчала. Она обвела взглядом своих собеседников.

– Ребята. Я согласна выпить это. Но с условием. Что в течение ближайших десяти дней вы ни с кем не обмолвитесь об этих событиях.

Парни переглянулись. Тимьян (все-таки в их компании он, похоже, был за главного) сказал первым:

– Клянусь природой!

– Клянусь матерью-землей! – добавил Морфиус.

Полина отметила, что их лица не выражали ни капли иронии. Сама же Полина чувствовала, что с неё свалился огромный камень. Ведь, если Тимьян выполнял волю той странной женщины, значит, он на её стороне! На нашей стороне!

– Итак, что надо делать?

– Для начала приляг на спальник, вот сюда, – Морфиус указал на спальник, который он положил невдалеке от костра. Полина выполнила эту просьбу.

Тимьян подошёл к ней и сказал:

– Полина, ты должна сказать какое-нибудь хитрое слово, вокруг которого будет построен воображаемый мир.

– Слово… – Полина замешкалась. – Я не знаю…

– Ну, что-нибудь такое, что ты слышишь очень редко в своей жизни. Может быть, даже, слышала всего один раз.

Полина наморщила лоб (Марни в таких случаях тут же щёлкала её по лбу пальцами). Что же придумать? Какое такое слово? Может, что-то про лес?

Она прислушалась. Парни не мешали ей, спокойно ожидая, что она скажет. Шумел ветер в кронах елей. Волнами набегал приглушённый гул с шоссе или далекий перестук вагонных колёс. Шум самолётов. Со стороны болотца доносилось отчаянное кваканье лягушек. Что-то смутное зашевелилось в голове у Полины…

«Квакают, – подумалось ей. – Вот квакальники, ёпт, как бы сказал Василич… Квакальники… Квакеры… Северная Америка… Индейцы… Жидальго… От Мексики до Британской Колумбии… Слышала один раз…»

И тут она вспомнила название индейского племени, о путешественнике из которого рассказывал Вячеслав. Имя самого индейца стёрлось из её памяти, но название племени буквально вырвалось наружу, и Полина почти выкрикнула его:

– Квакиутли!

– Ого! – Тимьян улыбнулся. – Мудрёное слово, не слышал. Но пусть будет оно. Держи.

И он подал ей металлическую кружку с отваром. Полина сделала три глотка, выпив всё содержимое. Отметив при этом, что по вкусу это был самый обыкновенный чёрный чай.

– Да ты не бойся, глюки, они интересные. А в твоём случае ещё и полезные. Расслабься. – Тимьян поставил пустую кружку на землю, когда Полина закончила пить. Подкладывая под её голову сложенное одеяло, он добавил уже откуда-то из обволакивающей девушку сгущающейся неопределённости:

– Да помогут тебе лесные духи и мясные мухи!

Тимьян, конечно, знал, что одного слова недостаточно. Поэтому слегка скорректировал его. Что ж, не стоит недооценивать профессионала.

Полина поняла, что отвар начинает действовать. Образы беловолосого парня и его бородатого товарища таяли, пока окружающая действительность не сменилась действительностью виртуальной.

Сначала Полина увидела детскую комнату. За окнами опустилась ночь, окутав вселенную тишиной, лишь изредка нарушаемой проезжающими где-то вдалеке грузовыми автомобилями (именно грузовыми, причём, марки «ЗИЛ», это Полина осознала предельно чётко). В уютной кроватке засыпала маленькая девочка, обняв руками свою любимую куклу Хлою с огромными глазами и пышной копной длинных светлых волос. Рядом на стуле сидела мама и читала детскую книжку с известными стихами Юлиана Тувима:

– Хозяйка однажды с базара пришла, хозяйка с базара домой принесла… Что принесла домой хозяйка?

– А я знаю! – воскликнула девочка. – Картошку, капусту, морковку, горох!

– А что ещё?

– Петрушку и свёклу! Ох!

Молодец, – похвалила мама и, как-то неестественно вывернув шею, обернулась в сторону Полины: – Ты всё слышала?

Полина задумалась, но ничего не ответила. На неё смотрела женщина лет тридцати пяти в строгих очках, с аккуратной чёлкой, немного тронутой сединой. Она едва заметно улыбнулась, снова повернулась к дочке, продолжив читать:

– Вот овощи спор завели на столе – кто лучше, вкусней и нужней на земле?

Девочка подхватила и вновь начала перечислять купленные ингредиенты.

– Ох! – закончила она.

– Хорошо, – резюмировала мама и опять обернулась на Полину. Но на этот раз на девушку смотрело не лицо доброй матери, а напортив, скалилась злобно-хищная гримаса ухмыляющегося зверя. Злорадная улыбка настолько исказила черты женщины, что Полине она показалась совсем другим человеком, нежели веденным несколькими секундами раньше.

– Хозяйка тем временем ножик взяла… – глядя в глаза Полине, зловеще прошептала мама. И затем резко хлестнула: – И ножиком этим крошить начала!

Тёмный фон за окном разорвал сполох молнии, осветив стены из кроваво-красного камня, сжимающих в свои тиски комнату всего в нескольких метрах напротив окна.

– Картошку! – Голубые обои с белыми облаками рассыпались, будто от удара молотом, обнажив глубокий каменный колодец, на дне которого и стояла детская кроватка.

– Капусту! – Прогремел гром.

– Морковку! – Воздушный вихрь подхватил Полину и понёс вверх, в пучину неизвестности.

– Горох! – Оглушительно рявкнули грозовые тучи прямо над головой девушки. Она летела вдоль бесконечной кирпичной стены, вздымающейся из бездны и уходящей прямо в жерло водоворота, в котором закручивались тучи и сверкали молнии. Вместе с Полиной вокруг кружились детские игрушки, одежда, кусочки разорванных обоев, а также ингредиенты злосчастного супа.

– Петрушку и свёклу!

– Ох… – простонала Полина. Она рухнула на холодный пол и всё стихло. В резко наступившей тишине слышалось, как горят, потрескивая, факелы, да семенят лапками, попискивая, крысы.

Девушка поднялась и огляделась. Место, в котором она оказалась, не предвещало ничего хорошего.

Полина обнаружила себя в тесном восьмигранном помещении, стены которого, сложенные из крупного красно-коричневого камня, громоздились метров на десять вверх. Оттуда сверху свисали ржавые цепи с крюками, верёвки, кандалы. Во многих из них болтались белые кости…

В одном конце комнаты располагалась массивная дверь из кованого железа, в другом начинался низкий коридор, скоро поворачивающий направо. Пол под ногами разрезался неглубокими желобками, стягивающимися к ржавым решёткам. В том, что это были кровотоки, Полина не сомневалась: почти весь пол покрылся коркой засохшей крови. Её пятна находились и на стенах помещения. В воздухе же стоял тяжёлый и отвратительный запах гниющего мяса.