Игорь Голубятников - По банановым республикам без охраны. Роман-путеводитель

Через несколько минут с левой стороны открывается потрясающий вид на обрамленную горными грядами долину с втиснутым в нее со всего размаху мегаполисом, поневоле заставляя отвлечься от дороги и околодорожного архитектурного великолепия. А она, дорога, определенно заслуживает к себе самого пристального внимания и не прощает даже легкого пренебрежения к своей персоне. Напоминанием о неотвратимом наказании за измену служат два сгоревших дотла остова грузовиков на дне придорожного ущелья. На начавшемся через какое-то время спуске то и дело попадаются предупреждения, типа «тормози мотором» и «до аварийного съезда 200 м», после которых ответвления уводят в сторону от шоссе и заканчиваются резким подъемом или просто грунтовой насыпью для принятия удара всей аварийной машиноморды с разбега. Повороты по ощущениям становятся все больше похожими на витки центрифуги, и на каждом из них автобусная белолицая компания ухает, как на аттракционных каруселях, а бывалые ладино только посматривают на бесполезных гринго, да посмеиваются себе в щегольские усы.

Наш Шумахер, похоже, и не собирается притормаживать даже тогда, когда на очередном центрифужном витке колеса с одной стороны его болида почти отрываются от полотна, и кто-то, явно беременный, вскрикивает утробным голосом от испуга. Едва не вывалив на обочину содержимое своей коробчонки вместе с роженицей, приплодом и азартно ухающими бледнолицыми, водила таки доводит автобус до длинного прямого участка, в конце которого асфальт сменяется брусчаткой. Слава Богу, что от новой столицы страны до старой всего-то около часа езды, было бы больше – я бы точно забрызгал кого-нибудь из моих соседей гостиничным завтраком! На брусчатке шофер тотчас сбрасывает скорость, и мы почти сразу же оказываемся на тихой улочке средь высоких деревьев, скрывающих в своей тени каменные заборы старых монастырей и конвентов. Вековое спокойствие колониального городка и его, будто застывшая в напоенном кипарисами воздухе, отрешенность от всяческой земной суеты утихомиривает на минуту даже буйных гринго.

Тишина, однако, остается лишь приятным воспоминанием после долгожданной высадки из автобуса на рыночной площади недалеко от исторического центра. Впрочем, рынки и рыночки в этом, ставшим туристической Меккой Гватемалы, городе самообразуются под неусыпным руководством местного начальства везде, не только в центре. Особенно там, где есть открытые для всеобщего обозрения достопримечательности и толпы голодных на впечатления иностранных туристов. И того, и другого здесь хватает. Помимо центральной площади с ее обязательным кафедральным собором, дворцом капитан-губернатора и ayuntamiento – ратушей, город изобилует соборами поменьше, часовнями, религиозными колледжами и прочими старинными зданиями, создающими полную иллюзию пребывания в испанской колонии времен пост конкисты. Усаженные вековыми сейбами, кедрами и высоченными королевскими пальмами дворы и улицы старых кварталов прелестно вписываются в общий ландшафт долины, обрамленной по периметру зеленеющими и, на первый взгляд, такими умиротворенными седыми вулканами.

Мир этого городка, основанного через несколько лет после завоевания Теночтитлана Кортесом, тем не менее, нарушался подземными силами не раз и не два. Да так, что в XVI I веке, после очередного землетрясения, забравшего жизни почти всего наличного населения, включая испанских чиновников, столицу решено было перенести в то место, где она по сию пору и находится. Да и какой мир мог существовать в городе, заложенном ближайшим сподвижником вора, предателя и несостоявшегося висельника Кортеса, его талантливым подражателем доном Педро де Альварадо? Или, как его прозвали сжигаемые и отдаваемые им на растерзание псам индейцы гватемальского плоскогорья – Рыжим Педро.

Вообще, этот персонаж был весьма примечателен (даже среди безвозвратно дуревших от близости золота испанцев!) не только своей патологической жадностью и жестокостью, но и своей, прямо таки дьявольской, ловкостью. Когда восставшие майя хотели пустить рыжебородому кровь с целью облегчения выхода его грешной души из бренного тела, тот воспользовался копьем, как шестом для прыжков в высоту, и таким вот неслыханным доселе методом упорхнул от своих краснокожих лекарей!

Сиганул дон Педро, наверняка, не хуже, чем сейчас это делает несравненная Елена Исинбаева, перепархивая с неземным изяществом через очередную планку. Но, надо отметить ради исторической справедливости, что сотворил он сей кульбит гораздо раньше, чем это стала проделывать прекрасная Елена. Вот таким весьма изящным способом дон Педро и вышел, или, вернее, вылетел в тот раз сухим из воды, а подвиг его вошел в анналы, как «прыжок Альварадо». Онемевшие от изумления индейцы так и застыли в столбняке, забыв о самой цели проводимого ими мероприятия.

Очнувшись, бедолаги даже и не подумали догонять родоначальника нового вида спорта, наверно, сразу приняв испанца за земное воплощение их бога, пернатого змея Кетцалькоатля. Упокоился прыгающий змей дон Педро уже в Эквадоре, сброшенный наземь собственной лошадью, непожелавшей более носить на себе такую мразь. А эпитафию ему, да заодно и всем прочим Кортесам, Писарро, Бальбоа и Педрариасам, написал монах-доминиканец Бартоломео де Лас Касас в своем фундаментальном труде «История Америк», метафорически отправив ненасытных идальго прямиком туда, откуда они повыползали на Землю. То есть, в ад. Сним, кстати, несогласилсяодинизиндейскихвождейпоимени Атауэй. Будучи плененным конкистадорами и подготовленный к поджарке заживо, этот мудрый воин был исповедан перед казнью каким-то монахом, обещавшим ему в случае его добровольной баутизации отправиться сразу после сожжения в рай. «А куда отправятся после смерти испанцы?» – спросил дальновидный вождь.

«Тоже в рай!» – ответствовал священник.

«Ну, тогда я предпочту ад», – сказал Атауэй и не стал креститься. Как бы то ни было, именно дон Педро де Альварадо, этот новоиспеченный Генерал-Капитан и стал отцом-основателем Антигуа. На месте первого поселения, стертого брезгливой отрыжкой вулкана почти сразу же после его возведения, сейчас находится деревня по имени Vil a Vieja. Ну, а после дона Педро, убежавшего искать себе на одно место новых приключений, городом продолжала править его жена, донья Беатрис де ла Куэва (кстати, родная сестра предыдущей его избранницы). И правила она им вплоть до того момента, пока окончательно потерявший терпение вулкан Агуа, вняв горячим мольбам индейских жрецов, не смыл недавно перенесенный в новое место город (а заодно и всю капитанскую семейку!) мощным потоком из грязи, лавы и камней. Отстраиваемый не раз заново и недавно отреставрированный Министерством туризма Гватемалы, городок сейчас привлекает множество таких, как я, любителей приключений со всего белого света. Исторический центр изобилует не только свежевыкрашенными колониальными зданиями, но и молодежными hostel (общежитиями), берущими со своих гостей чисто символическую плату за койко – место. Правда, атмосфера этих общаг, напоенная в любое время дня и ночи дымком от colitas и гитарным перезвоном, может и не понравится некоторым состоятельным туристам. Но их туда никто и не тащит. Несите ваши денежки в «Ramada» и «Holiday Inn», если вам так хочется. А вот я, если приспичит, остановлюсь сегодня здесь.