Игорь Голубятников - По банановым республикам без охраны. Роман-путеводитель

– А где же конкурсантки?

– Терпение, еще даже жюри не вышло. Тоже понял.

Ждем-с..

Выступают с приветственным словом еще несколько человек, выходит и представляется персонально жюри, занимают свои места победительницы прошлогоднего контеста (как здорово, что теперь они не участвуют в сакральных ритуалах!) и объявляется, наконец, выход первой претендентки. Она неторопливо поднимается по ступеням на подиум, подобрав подол своей длинной юбки, и ждет, когда маримба начнет ей аккомпанировать. Мы с Леопольдо сидим во втором ряду трибуны, прямо напротив середины подиума и посему имеем великолепный обзор. Девушки, поясняет мне мой гид, должны сами сшить себе конкурсные облачения из ими же сотканного полотна. Наряд этот закрывает скромниц от людских взоров полностью, от легких сандалий из свиной кожи – caitas – вплоть до самой головы. Снаружи буквально остается только одна эта самая голова, и даже глаз на ней, ну, никакой возможности разглядеть нету, поскольку они стыдливо потуплены в пол!

Конкурсантка темвременем дождалась начала музыкального сопровождения и медленно двинулась по помосту навстречу своей судьбе. Шаг ее замысловат, с пританцовыванием в такт музыке, с полуоборотами на обе стороны подиума – ни дать, ни взять Царевна-Лебедь!

Только что крыльями, то есть, пардон, рукавами не взмахивает. При полуоборотах из-под накинутой на плечи шали приоткрывается белоснежная блуза или, точнее, верхняя часть нательной рубахи – uipiĺ, а огромные золотые серьги, нещадно оттягивающие мочки ушей индейской красавицы, слегка покачиваются. Чтобы серьги эти были хорошо видны всем присутствующим, черные волосы не просто убраны в тяжелые косы, но еще и аккуратно уложены поверх головы.

А венчает эту Эйфелеву башню сложноописуемый головной убор, больше всего напоминающий мне причудливо уложенную штуку полотна в текстильном магазине. Такая конструкция заставляет юную деву держать свою голову в строго вертикальном положении, в точности так, как это делали придворные дамы на версальских куртагах Короля-Солнца! Дойдя, таким манером, примерно до середины помоста, претендентка неожиданно останавливается. Музыка тоже замирает на полуфразе, с поднятыми над маримбой палочками (наверно, все-таки волшебными!), и на этом взмахе маримбистов в зале возникает неожиданная тишина. Что-то сейчас будет? Я забываю до конца закрыть свой, только что говоривший о чем-то рот, и жду что-нибудь типа «алле, ап!» Но, вместо каскадерского трюка, красавица делает пол-оборота в сторону жюри, медленно нагибается в полупоклоне, и в тот момент, когда серьги полностью закрывают ее щеки и кажется, что Эйфелева башня вот-вот рухнет с головы на подиум, грациозно выпрямляется! Маримбисты тут же опускают замершие палочки на инструмент, зал взрывается ревом восторга и аплодисментами, а красавица, как ни в чем ни бывало, делает два меньших полупоклона в сторону трибун и продолжает свой путь с отрешенным видом. Класс! Жюри одобрительно кивает, причмокивает губами, объявляет следующий выход и откидывается на спинки стульев с осознанием выполненного долга. Новая претендентка уже поднимается по лестнице, подобрав до щиколоток тяжелую юбку. С маленькими вариациями юная леди повторяет путь предыдущей кандидатки, а вслед за ней его повторяют еще две или три такие же похожие одна на другую, на мой неискушенный взгляд, девушки. Я постепенно начинаю понимать, что никаких интервью о мире во всем мире, а уж тем более дефиле, в чем мать родила, в данном мероприятии не предусмотрено строгим протоколом. Да и зачем, в самом-то деле?! Похоже, весь остальной мир со всеми его достижениями и безумствами мало волнует этих потомков легендарных майя. Оно понятно, что от него, как от скандального соседа, не избавишься, и жить все равно придется вместе, бок о бок, но вот приглашать его к себе в гости особого желания как-то тоже нет. Что ж, может, так оно и лучше, думаю про себя. Леопольдо уже давно ушел по своему делу, и я тоже не хочу быть не прошеным гостем на этом празднике жизни. А посему отправляюсь в отель.

Самолет летит из столицы страны до Флореса около часа. Сразу на выходе из аэропорта несколько гидов зычно зазывают народ в свои микроавтобусы. Они похожи один на другой, как две капли воды, и я несколько минут тщетно пытаюсь найти критерий, по которому можно было бы выбрать наиболее подходящий моему статусу busito. Вижу группку белой молодежи, говорящую по-испански с кастильским акцентом и спрашиваю, откуда они, будучи уверен в ответе. Так и есть. Эти тинэйджеры прибыли из Валенсии. Наверно, хотят посетить места боевой славы своих далеких предков! Впрочем, меня это не касается. Нужна просто безопасная компания.

В салоне есть свободные места, и я усаживаюсь. Пока едем в Тикаль, до которого от аэропорта около 60 километров, гид вовсю старается отработать свой гонорар, треща без умолку. Когда он начинает всем надоедать с предложениями поменять по выгодному курсу валюту, испанцы вежливо, как учат разговорники и путеводители, отвечают ему: «Quizas, mas tarde!» (может, чуть позже!). Гид не смущается отказом и продолжает описывать таинственный народ Itça, пришедший в эти края тысячу лет назад с севера Юкатана, из окрестностей города-государства Чичен-Итца, и основавший Тикаль. Известные факты истории этого племени майя, отдельные представители которого до сих пор обитают в сельве вокруг озера Итца, причудливо смешиваются в его рассказе с сомнительными, на мой взгляд, данными. Ничтоже сумняшеся, я решаю проверить уровень образования специалиста. А заодно и свой.

– Скажите, – вкрадчиво обращаюсь я к нему, – а удалось ли расшифровать многочисленные иероглифы майя, высеченные ими накаменных стелах и ритуальных лестницах своих городов-государств, таких, например, как Паленке в Мексике?

– Конечно! – немедленно отвечает он, заметно обрадовавшись интересу, проявленному к его рассказу одним из окучиваемых им субъектов. – Откуда бы мы тогда столько знали о жизни наших предков?

– Интересно, а кто же смог расшифровать эти иероглифы? —продолжаю я свое коварное иезуитское расследование. – Ведь, насколько мне известно, современники последних майя не оставили после себя никаких ключей к переводу их текстов. И расшифровать их было неизмеримо труднее, чем египетские иероглифы, имевшие смысловые аналоги на других, современных древнеегипетскому, языках?

– О, да вы много знаете для простого туриста! – льстит мне незамедлительно гид. Я лишь вежливо улыбаюсь в ответ на тонкий его заход, но чаевые давать пока рановато, так что продолжаю: – Шампольону, например, нипочем бы не удалось расшифровать египетские иероглифы, если бы у него не было достоверных копий оригинальных текстов на других языках.