Александр Черенов - За спиной адъютанта Его превосходительства. Книга вторая

Чуркин ядовито усмехнулся: самое время поработать на свою реабилитацию.

– Пытался создать у нас впечатление полной беспомощности, чтобы мы не рассчитывали на него!

– Похоже, что Вы правы, полковник…

Кобылевский вздохнул, и потянулся за бутылкой. Уже – за другой.

– … И в оценке намерений атамана, и в оценке его сущности… Похоже, Иван Антоныч напрасно делал ставку на самостийника…

Сейчас главное было – не опоздать с подтверждением – и Чуркин не опоздал:

– Полностью с Вами согласен, Ваше превосходительство!

Сокрушённо качая головой, Кобылевский донёс печаль до Усикова. Вместе с бутылкой.

– Может, Вы что-то недоговариваете, капитан? – нырнул он в глаза капитана. Осторожно – так, чтобы не удариться о дно. По причине незначительной глубины. – Может, было ещё что-то? А? Так Вы скажите – клянусь, ничего худого я Вам не сделаю… может быть.

«Ага, – ответил за Усикова его взгляд. – Не сделаешь ты! Так я тебе и поверил: сожрёшь – и не подавишься! Нет, уж, Ваше превосходительство: буду „лепить горбатого“ до конца – глядишь, не до моего, а до победного!».

– Никак нет, Ваше превосходительство!

Усиков поел командующего верноподданным взглядом.

– Всё – как на духу! Каждое слово – правда…

– … и ничего кроме правды! – подключился Чуркин. – Теперь уже не проверишь, капитан, что в Вашем докладе – правда, а что – нет. Поезд, как говорится, ушёл…

Вряд ли полковник огорчался этим обстоятельством: даже такой, рассказ капитана неплохо работал и на его реабилитацию. Ну, а сам Усиков уже настолько осмелел, что обнаглел – и позволил себе возмутиться словами начальства.

– Почему это не проверишь? Известно ли Вам, господин полковник, что «незалежники» делают с теми, кто оскорбляет их атамана – неважно, по своей инициативе, или по воле начальства?

Чуркин усмехнулся.

– Конечно, известно: дерут их, как сидоровых коз! Как раз, теми самыми канчуками, о которых Вы нам тут рассказывали. Да это и не секрет: многие наши офицеры после возвращения от Семён Васильича неделями не могли сидеть.

Усиков гордо выкатил грудь, и надменно дёрнул подбородком.

– Прикажете снять штаны?

И он решительно ухватился за ремень. Кобылевский поморщился.

– Господа, господа! Будет вам пикироваться! Не хватало мне ещё штабного стриптиза!

– Ну, а чего он?

Усикова обиженно шмыгнул носом: чем не демонстрация

оскорбленного благородства?

– А чего я? – принялся недоумевать Чуркин. – Я – ничего! Разве я сказал капитану, что в чём-то подозреваю его? Нет, не сказал! Я всего лишь заметил, что установить истину… в другой редакции уже не представляется возможным.

Чуркин оставил недоумение и скрипнул ремнями.

– А посему я предлагаю Вашему превосходительству закрыть этот вопрос. Тем более что проку от наших сомнений никакого: Якине со дня на день выйдет к своим, а Директория, как воевала против нас, так и воюет.

Кобылевский покосился на бутылку, явно сожалея об утрате той «девственности».

– Ладно, согласен: вопрос закрыт… Можете идти, капитан.

Усиков не заставил себя упрашивать – и в рекордные пять секунд достиг порога. Уже, закрывая дверь, он услышал в спину:

– Врёт ведь, Ваше превосходительство! По глазам вижу, что врёт – а ничего не докажешь!..

Кобылевский покачал головой уже в отсутствие капитана.

– Чёрт его знает… Конечно, никакой водкой там и не пахло… Но что это доказывает? Ну, прихвастнул капитан – обычное дело. Ведь по сведениям оттуда…

Вадим Зиновьич ткнул пальцем… нет, не в небо: через плечо. Куда-то в сторону окна, где, вероятно, «находилась» атаманская ставка.

– … Усиков действительно был принят атаманом. Другой вопрос: что там, за дверями, происходило на самом деле? То ли атаман был с похмелья, то ли Усиков – поди, теперь, разберись… Может, у пана атамана имелись какие-то свои планы, не совпадающими с нашими, может, «красные» ему «напели» – не знаю. И теперь уже, наверно, не узнаю.

– ???

– Что, полковник?

Командующий уже не мог не заметить круглых глаз Чуркина. Даже в условиях тумана… в своих глазах.

– Ваше превосходительство, а Вы не допускаете того, что письмо могло быть подменено?

– ???

– Не Усиковым, конечно – врагом? Отсюда – и реакция атамана, и явная ложь капитана, которого там наверняка встретили без горилки! А, если и продемонстрировали её – то в наборе с канчуками! А? Голову даю на отсечение, что Усиков сам теряется в догадках насчёт того, почему всё произошло так, как… произошло!

Кобылевский с сомнением почесал за ухом. Полковник тут же накинулся на них обоих.

– Уверяю Вас, Ваше превосходительство! Печёнкой чую, что всё было именно так!

Кобылевский поморщился. Но не от слов полковника: от новой дозы.

– А, что-нибудь – кроме печёночных ощущений?

Чуркин выгнул грудь колесом.

– Есть!.. То есть, будет… Сегодня же… Или завтра… Словом, на днях…

– Подвесите Усикова на дыбе?

Полковник смутился: командующий был слишком уж прямолинеен. У них, в контрразведке, это мероприятие именовалось всего лишь «оперативно-следственными действиями». Теми самыми, о которых говорят, что в ходе их было установлено то-то и то-то. То есть, не дыба – а точное следование инструкции и уголовно-процессуальному законодательству.

– И что это нам даст?

Кобылевский вздохнул – и отставил бутылку: следовало поберечь себя… для вечернего «совещания».

– «Красные» тут же вернутся на исходные позиции, а Директория ударит за нас в штыки?

Полковник замялся.

– Нет, конечно, но зато мы будем знать…

– Что именно?

Чуркин, от генеральского скептицизма несколько утративший очертания, вытянулся во фрунт.

– Ваше превосходительство, письмо было явно подменено – печёнкой…

– О Вашей чувствительной печёнке я уже слышал!

Кобылевский уже не скрывал раздражения: он только что закрыл дверь сейфа за недопитой бутылкой. Было, отчего раздражаться!

– Если у Вас нет ничего другого, поговорим лучше о делах более серьезных, чем Ваши фантазии!

Досадуя больше на свою половинчатость в отношении бутылки, чем на настырность Чуркина, Кобылевский нервно прошёлся по кабинету.

– Ну, и кто бы мог это сделать? – буркнул он, «проходя мимо». – И главное, как?

– …

Иных доводов у полковника не нашлось. Зато они нашлись у командующего.

– Не иначе, как тут поработали духи! Так сказать, «тёмные силы нас злобно гнетут»? Да, полковник? Делом надо заниматься, Николай Гаврилыч, а не беллетристикой! И с чего Вы взяли, что всё объясняется подменой? Да для объяснения бездействий этого самостийника можно найти тысячи причин.

– ???

– Понял! – понял Его превосходительство. – Например, Вы не хуже меня знаете, какая это сволочь!