Вадим Гуща - Семь звезд Гражуля Колы. Приключенческое фэнтези

– Да, – отзываюсь я.

– Несколько важных для меня вопросов я хотел бы задать прямо сейчас.

Расслабляюсь, вторая кружка с кофе теперь даже не дрогнет в руке, напрягаю мышцы живота. Действительно, следов боли нет, и я говорю:

– Если я знаю ответ, то ты его услышишь.

– Вы с Алесей объяснили причины, по которым требуется наша помощь. И, скажу честно, до этой ночи я считал вас не слегка трехнутыми, а сдвинувшимися по самое не хочу. Теперь я видел этот сдвиг своими глазами и убежден в реальности всего произошедшего здесь. Но… это пятый ваш эксперимент, или опыт, или как его там. Однако первые четыре раза вы прошли через это одни. Почему?

Я усмехаюсь:

– Потому что общаться интимно, мы предпочитаем одни, а не при свидетелях и советчиках. Первые два раза секс был необходимым атрибутом и катализатором для заклинания. В третий раз, как мы с Алькой выяснили, можно обходиться и без него. Четвертый был контрольным и закрепляющим. Пятым мы доказали вам, что можем это. А в остальных нам без помощи не обойтись. Хотя, может, даже помощь всего мира будет не просто бесполезна, – я две секунды размышляю, – а и смертельно опасна для нас, и ваша в первую очередь.

По интонации следующего вопроса чувствуется, что Виктор слегка обижен такой квалификацией его искреннего желания помочь:

– Почему вы выбрали меня?

Снова усмехаюсь:

– Нужен близкий человек. Ты же близкий? Лере. А Лера моя сестра.

Витень удовлетворенно вздыхает:

– Ясно. Приятно не чувствовать себя неизбежной обузой. Вопрос номер два. Почему не искать отражения Гражуля Колы сразу с беты и альфы? Мерак и Дубхе? Они же позарез нужны тебе с Алесей, именно так вы утверждали, когда проясняли нам ситуацию с экспериментом, а остальные, как бы для галочки. Зачем идти с хвоста?

Я смотрю в сторону палатки, мерцающей сиреневым светлячком: Лера сейчас самая лучшая нянька для Рыжей и мне незачем беспокоиться. Беспокоиться, по крайней мере, сейчас.

– Ты прав, но здесь все наоборот. И хотя конь из прошлого скачет в будущее, и подходят к лошадям, как ты верно и утверждаешь, с головы, а иначе лягнет, но мы можем только догнать его. Нельзя открыть дверь в две стороны. Это не салун на Диком Западе: здесь ручку на двери можно повернуть только оттуда. По крайней мере, это единственный известный нам путь. Мне, Алесе и, в большей степени, Аллахоре.

Витень мнется, трет лоб, потом решается:

– И еще. Шрам у Алеси. Он есть на самом деле?

– А Паляндра тебя забери, – возмущается тихо подошедшая Лера, – наверное, только на него и пялился. Какое тебе дело?

Если Виктор и смущен, то только слегка, значит, спрашивает действительно не из любопытства.

– Я не просто так спрашиваю. Так есть, или он только там?

Витень показывает на торчащий из травы в сторонке древний ритуальный камень, демонстрируя это самое «там» наглядно, и замирает с протянутой рукой. Мы и не заметили, как неслышно выполз сгусток плотной ночной августовской тьмы из-за деревьев на краю лесной поляны, подобрался поближе к тускнеющему костру, ткнулся боязливо в бок подернутым пеплом углям, примостился рядом.

В нескольких шагах от нас из клочьев тьмы выступает высокая фигура в белых одеждах и отвратно знакомый женский голос грубо произносит:

– Мне тоже очень интересно узнать. Только узнать совсем-совсем другое, и прямо сейчас.

Паляндра! Здесь? Не там. И даже не в пограничном слое, а в современной реальности. Это невозможно – не понимая, цепенеет от страха мозг, превращаясь в студень и заставляя тело подняться на дрожащие ноги. Тоненьким голоском взвизгивает Лера.

– Молчать! – злобно приказывает Паляндра и глаза ее, сверкая дикой яростью из-под вуали, пронизывают нас насквозь.

Почти парализованная страхом Лера безуспешно пытается озвучить рвущийся из горла крик. Витень так и стоит с протянутой рукой, будто бы просит подаяние у Паляндры. А мои внутренности снова начинает с наслаждением жевать проснувшаяся жгучая боль.

Паляндра злобно уставилась на Леру, осмотрела внимательно, словно просканировала, улыбаясь, повернулась ко мне:

– Кто же ей сказал, что меня можно походя позвать, и не поплатиться за это? Знаешь, волк, это не твоя сестра, она не велет, что меня безумно радует. Радует ли это тебя?

Хриплым карканьем, а не речью падают рядом в траву мои слова, так как я не в силах даже добросить их до Паляндры:

– Мне все равно, Мать Навье. Это моя сестра.

Богиня почти рассмеялась, и мне кажется, что и не гневалась вовсе.

– Счастливое неведение. Это хорошо, что твоя сестра или не сестра умеет молчать, пусть и из страха. А то разбудит рыжую истеричку с рваной грудью и та начнет резать себе вены. И тогда, к сожалению, мне придется ее убить, а мы с тобой еще не насладились ведьмиными страданиями даже в малой степени. Не так ли, волк?

У меня непроизвольно скрипнули зубы, и моя злость забавляет Паляндру: богиня Смерти ласкает меня своим мягким голосом почти физически:

– Не прячь свою ненависть, покажи ее мне.

Стиснув с хрустом кулаки, вонзив ногти в ладони, пытаюсь успокоиться, чтобы не доставлять ей больше удовольствия.

– Уйди, человек.

Не повернув головы, бросает куда-то в сторону слова Паляндра, но Виктор понимает, что обращаются к нему и, спотыкаясь, как сомнамбула, уходит в темноту к палаткам.

– Что желаешь на этот раз, Мать Смерть? – тоскливо спрашиваю я, обняв Леру.

Паляндра вдруг снова обозлилась:

– Развлечения, волк, всего лишь развлечения. Скучно мне, а тут так удачно подвернулись вы со своими поисками.

– Поэтому ты и пришла сама в чужой мир вместо слуг? – удивленно спрашиваю я, морщась от очередной волны боли.

– Отчасти, – хмыкает богиня Смерти.

Взмах белого рукава и боль отпускает меня, перестала дрожать Лера и судорожно сделала глубокий вдох – ужас схлынул.

Из леса к Паляндре легкими шажками подбегает молоденькая, очень красивая девушка в таком же белом одеянии, как и у повелительницы мертвых, опускается сзади богини на колени, и я вижу, как сквозь ткань выпирают острые ребра и топорщатся позвонки. Нечисть? Погибель в девичьем обличье? Я присматриваюсь. Нет. Похожа на навку. Паляндра садится на подставленную спину, и подол платья скрывает смертельно опасную служанку, как ножны кинжал. «Странно, ведь рыженькая говорила, что навки никому не служат. Или это все-таки мертвая девушка. Нежить?»: – предполагаю я.

Богиня задумчиво смотрит на меня, и ее вновь прозвучавший вопрос полон сомнений:

– Я хочу дать тебе выбор, волк. Или стоит дать его и твоей Рыжей?

– Нас не существует в отдельности, – твердо говорю я.

Из-под вуали оскалился золотистый череп и снова нежная улыбка коралловых губ притягивает мой взгляд: