Дмитрий Быстролетов - Para Bellum [журнальный вариант]

Гай был твердо убежден, что в честно­сти и порядочности Греты можно не сомне­ваться. Нужно только привести в систему ее собственные мысли и взгляды, и она самостоятельно сделает правильные вы­воды.

На следующий день он заключил с нею джентльменский договор — без всяких письменных обязательств, — суть которого заключалась в том, что фрейлейн Маргарита-Виктория Равенсбург-Равенау в качестве референта голландского предпринимателя Ганри Манинга должна исполнять его от­дельные поручения, а он, в свою очередь, обязуется выплачивать ей жалованье в раз­мере 200 марок в месяц.

Из конторы они отправились обедать. И с того обеда на протяжении недели расста­вались лишь на ночь — он отвозил ее до­мой и возвращался к себе, чтобы наутро увидеться в конторе.

Когда он в один подходящий момент со­общил ей, что приехал в Германию не только для того, чтобы изучать финансовое дело, но и для того, чтобы ознакомиться кое с какой негласной деятельностью гитле­ровцев, она не очень-то удивилась, сказа­ла лишь: «Что-то в этом роде я и предпо­лагала». Он спросил, не побоится ли Гре­та теперь исполнить одно необычное пору­чение. Она ответила, что верит ему во всем и готова слушаться. Напоследок Гай объя­вил, что, по всей вероятности, ей придется поехать в Дюссельдорф.

И вот после этого он встретился с Фри­цем, чтобы доложить обо всем и догово­риться насчет действий в Дюссельдорфе, где правил власть штандартенфюрер СС Раушбергер, обожавший свою юную супру­гу Фьореллу.

Что касается Маргариты, Фриц целиком полагался на разум и чутье Гая, но содер­жание предстоящей операции существенно менялось: Фриц тоже не терял времени. Из достоверных источников ему стало из­вестно, что отец Фьореллы, проконсул пер­вого легиона милиции Мональди, приезжа­ет из Италии в Дюссельдорф повидаться с дочерью регулярно два раза в месяц. Ездит он на итальянской армейской маши­не и под охраной. По дороге в Берлин че­рез Дюссельдорф и обратно останавлизается на отдых в Базеле, на вилле, которую ему «подарил» Раушбергер.

— Не исключено, что именно папа Мо­нальди и есть тот фельдкурьер, которого мы ищем, — сказал Фриц.

— Значит, Грета тут не нужна?

— Это решать тебе. Я ведь ее не знаю... Пока сделай вот что... Ганса и Альдону не­медленно перебрось в Базель. Пусть най­дут виллу проконсула и разведают систему охраны. Нужно определить, так сказать, ритм жизни обитателей виллы. Пусть изучат город и прилегающие шоссе. Трех недель им на это хватит. — И добавил, видя, что Гая не отпускает какая-то мысль: — А на­счет Греты подумай...

Раздумья Гая кончились тем, что через две недели Грета с богатым набором пла­тьев, шляпок, туфель и прочего и с белой болонкой по имени Коко, которую матуш­ка Луиза приобрела щеночком три года назад и в которой не чаяла души, отправи­лась на поезде в Базель, где она, еще бу­дучи маленькой девочкой, при жизни отца, училась два года в частном пансионе для благородных девиц...

Глава 4

300 000 + 300 НА МЕЛКИЕ РАСХОДЫ

Перед отъездом в Швейцарию Гаю оста­валось повидаться с Иштваном, который должен был передать ему последние доне­сения Ганса и Альдоны из Базеля, после чего взять билет и сдать чемоданы в ба­гаж. Гай намеревался сделать это после завтрака. Но Иштван опередил его, позво­нив по телефону и условным языком на­значив срочную встречу.

Гай сел к нему в машину на стоянке у Ангальтского вокзала.

Первая фраза Иштвана испортила ему на­строение.

— Ты не едешь в Швейцарию, все из­менилось...

Нет, конечно, они ведь договаривались, что личные желания, а тем более капризы ни в какой расчет приниматься не будут, но в Швейцарии его ждало безусловно серьезнейшее дело, и он настроился туда ехать, испытывал нетерпеливую потреб­ность двигаться и действовать и потому не мог сразу подавить в себе недовольство. А может, случилось что-то с Гансом и Альдоной? Или с Маргаритой?

— Прокол? — хмуро спросил он.

— Там все в порядке, — успокоил Ишт­ван. — Фриц велел сказать тебе следую­щее. В Базеле надо все подготовить осно­вательно, а для этого потребуется месяца два, не меньше. Тут сам фактор времени будет средством, орудием... Я передаю те­бе слова Фрица буквально, понимаешь?

— Это не ново. Постепенность — девиз проверенный...

— Не нравится — скажешь ему самому, когда увидитесь. Это у тебя что-то новое.

Иштван, по-видимому, категорически не одобрял реакцию Гая. Поняв это, Гай сразу пришел в себя:

— Прости, Иштван, дорогой! Чертов ха­рактер!

Иштван тихо засмеялся, что бывало с этим пятидесятилетним, но выглядевшим на все шестьдесят, серьезным и несколько ме­ланхоличным человеком весьма редко.

— Могу поставить десять против одного, что в детстве у тебя никто не отнимал иг­рушек, — сказал он.

— Это верно, — искренне удивленный, подтвердил Гай.

— Думаю, Фриц очень хорошо понял твой характер, если велел изложить тебе такую длинную мотивировку, да еще слово в слово, а?

— Он разбирается.

— Успокоился?

— Я слушаю. Прости еще раз.

Иштван сообщил, что Фриц будет ждать Гая на явочной квартире — у парикмахе­ра Шнейдера — послезавтра. А до тех пор, чтобы не терять времени, надо разыскать Рубинштейна, узнать, как дела у этого прой­дохи, и прощупать почву — не согласится ли он сотрудничать с Гаем в одном ком­мерческом предприятии. Одна существен­ная деталь: это будет сопряжено с переез­дом в Амстердам. Остальное Гай узнает от Фрица.

Ему сразу стало легче: намечалось что-то новое, необходимо было действовать — этого достаточно. Его предотъездные меры не напрасны — придется уезжать, хотя и не сегодня вечером. Но хозяйке квартиры объяснить некоторую задержку не соста­вит труда.

Расставшись с Иштваном, он наведался на Ляйпцигерштрассе, где располагалась контора бывшей фирмы Шиммельпфенга и где он в последний раз видел Рубинштей­на, караулившего клиентов на тротуаре пе­ред входом в контору. Но Рубинштейна там не оказалось. Старик швейцар ничего о нем сказать не мог, но посоветовал обра­титься в еврейское благотворительное об­щество, обосновавшееся рядом с Лертербангофом. Так Гай и сделал.

Со старой квартиры Рубинштейн съехал, а нового адреса Гаю в этом обществе не сообщили — вероятно, уже обжигались на молоке и теперь дули на воду, а может, действительно не знали, но бесплатный со­вет дали: Рубинштейна можно увидеть в Тиргартене. Гай отправился в Тиргартен.

Часовое гулянье по саду оказалось не на­прасным: в одной из боковых аллей, на ярко-желтой скамье с черной надписью «Только для евреев», он увидел неподвиж­но сидевшего старика, в мятой шляпе со слишком большими бесформенными поля­ми, в потертом, лоснившемся на рукавах пальто и в ботинках с разноцветными шнур­ками, в котором с трудом, но можно было узнать Рубинштейна.