Томаш Пациньский - Линия огня

Two for the show,

Three to get ready,

Now go, cat, go.

But don't you step on my blue suede shoes/

You can do anything but lay off of my blue suede shoes.

ДОБРОЕ МЗИМУ

Это место на языке окрестных племен называлось Копье . Никакая там не "львиная скала", самый обычный холмик, торчащий посреди саванны. Не слишком высокий, только лишь, чтобы возвышаться над колючей и посеревшей в это время года, запыленной растительностью, а еще, чтобы обеспечить хороший окружающий вид для всякого, кто пожелал бы забраться на вершину. Вот только мало у кого была бы на это охота, учитывая то, что вершина уже была занята. Занята старым львом с вылинявшей гривой. Точно так же припорошенной присутствующей повсюду пылью, как и окружающие заросли, а еще выдранная колючками. Это только в зоологических садах львы могут гордиться буйной растительностью.

Лишь нервная вибрация хвоста свидетельствовала о том, что громадный кот вообще жив. Он даже не отгонял мух и всяких крылатых насекомых, что клубились вокруг него с громким, яростным жужжанием. Лев был старый и, следует признать, совершенно не эффектный.

Он даже не пошевелился, когда услыхал приближающийся шум двигателя. Он уже привык. Нужно быть готовым к окрикам восхищения, к треску вспышек фотоаппаратов. Все это лев выносил с философским спокойствием уже много лет, оплачивая цену за безопасную жизнь в резервации. Иногда даже, в приливе хорошего настроения, увидав белый вездеход с логотипом национального парка на дверках, заполненный галдящей и возбужденной людской чередой, он даже находил в себе силы встать и рыкнуть. Но, как правило, ему не хотелось.

Лев прикрыл веки.

  

Разогретый металл дверок лендровера обжигал локти. Но бинокль был одиннадцатикратный, слишком мощный, глядеть в него без опоры, ну а раскаленный, вибрирующий над саванной воздух тоже никак не помогал.

В очередной раз за сегодняшний день Питер де Вет поглядел на клиента с невольным восхищением. Да, мужик с самого начала выглядел твердым типом, но африканер прекрасно знал, что легко строить из себя крутого в гостиничном бунгало, тем более, когда у тебя бабла, словно грязи. Ну а стареющий уже, седеющий мужчина, который в рубашке сафари с короткими рукавами выглядел словно борец на пенсии, недостатком наличности явно не страдал. Именно наличности, потому что в кредитные карты и всякие другие изобретения де Вет принципиально не верил.

Ведь одно дело даже самые жесткие деловые переговоры под вращающимися лопастями вентилятора и со стаканчиком whisky on the rocks , и совсем иное дело бить задницу в старом, открытом внедорожнике. Тем более, что, как понимал де Вет, мужик ну никак не был привыкшим к африканскому климату. Кожа его по цвету уже походила на свежесваренного омара. И ничего удивительного, подумал проводник. Лишь только он услыхал родную речь клиента, уже не нужно было раздумывать над тем, откуда тот может быть родом. Африканер вздохнул. Времена пошли такие, что на сафари уже не приезжают ни американские миллионеры, ни пресыщенные английские лорды. Сейчас достаточные суммы имелись только у новых русских.

Клиент отвел бинокль от глаз, провел ладонью по коротко стриженным, седым волосам. Затем глянул на проводника.

- Это тот? – удостоверился русский.

Де Вет какое-то время тянул с ответом. Специфический акцент призывал ностальгические воспоминания. Когда-то, в Анголе, они схватили одного такого, вроде как советника. Замечательные времена были, любовно подумал colonel Питер де Вет. Ну а потом, из-за черных неверных все пошло псу под хвост.

Взгляд русского сделался жестким. Мускулистый мужчина вытер свою лапищу о шорты, оставляя на них темные следы пота.

- Ну, говори! – рыкнул он.

Африканер очнулся, куда-то далеко уплыли воспоминания о тех временах, когда он был красивым и молодым. При этом он скривился. Вот только клиент платит и клиент ставит требования.

- Можешь быть уверен, - сухо бросил проводник.

Русский лишь кивнул. Он не намеревался сомневаться в компетенции де Вета, ведь он много чего узнал о нем, прежде чем решил воспользоваться именно его услугами. Он всегда придерживался того принципа, что хорошая разведка – это основа для успеха.

Ну да, это должен быть именно тот. Самый знаменитый гребаный лев в истории. Король Лев.

Седеющий мужик улыбнулся. Снова он поглядел на недалекий холмик.

- Toa bundouki, m'kuba , - произнес он на суахили, даже не слишком-то калеча слова, как выявил с признанием де Вет. – Ремингтон.

Все должно осуществиться надлежащим образом, думал он. Необходимо наслаждаться моментом, раз так долго пришлось его ожидать. В каждом мужчине сидит маленький мальчик, и каждый мальчишка мечтает о настоящем, африканском сафари. Потому старый лев погибнет застреленный, lege artis , из охотничьего штуцера. Тут он сдвинул брови. Вот Матильда наверняка предпочла бы продырявить ему шкуру из М-60, она всегда ставила на эффективность.

Седой щелкнул замком охотничьего ружья, которое подал ему бой. Вообще-то, чернокожий пацан в шортах ужасно возмущался, слыша это определение, он предпочитал, когда его называли "ассистент", только слово "бой" ассоциировалось с прочитанными в молодости книжками. Ну, вы помните, зеленые холмы Африки, папа Хемингуэй, развалившийся на лежанке, и бой, вот именно, который по каждому жесту приносит теплый джин. Седоволосый мужчина усмехнулся, непонятно: то ли воспоминаниям, то ли при виде золотого отблеска латунной гильзы в патронной камере. Это ведь тоже было стильным, эта латунь, элегантное, полированное ложе из орехового дерева. Вот гильзы к калашникову просто выкрашивались в зеленый цвет.

Щелкнул замок. Мужчина не желал опирать ствол на двери автомобиля, предпочитая стрелять с рук. Так он запомнил из книг. Так прилично. Вот Матильда наверняка этого не поймет, с печалью подумал старик и сдержался, чтобы не повернуться. Он знал, что ничего нового не увидит.

Девушка с самого начала сидела со скучающим видом и, словно избалованная девица, всем давала понять, что для нее все здесь плохо. Дорога в выбоинах, лендровер разваливается, а носорог измазан собственным же дерьмом. На "Дискавери" показывают более приличных, похоже, перед началом съемок их моют из шланга. У жираф слишком короткие шеи. Ну а вообще, вот что она здесь делает? Ведь это же идиотская забава для глупых мужиков.

Дед Мороз оттер покрытый потом лоб. Неожиданно до него дошло, что то, что должно было быть удовольствием, путешествием всей жизни, давно уже перестало быть приятным. Он понял, что, в принципе, вынуждает себя все делать, хотя еще недавно был благодарен Матильде за организацию сафари. Но сейчас, с неясным чувством вины, он уже хотел возвращаться. Все было не так.