Квинт Гораций Флакк - Римская сатира

Некогда был я чурбан, смоковницы пень бесполезный;

Долго думал художник, чем быть мне, скамьей иль Приапом.

«Сделаю бога!» — сказал. Вот и бог я! С тех пор я пугаю

Птиц и воров. Я правой рукой воров отгоняю,

........................................................

А тростник на моей голове птиц прожорливых гонит,

Их не пуская садиться в саду молодом на деревья.

Прежде здесь трупы рабов погребались, которые раб же

В бедном гробу привозил за наемную скудную плату.

10 Общее было здесь всякого нищего люда кладбище:

Пантолаба ль шута, Номентана ль, известного мота.

С надписью столб назначал по дороге им тысячу пядей,

По полю триста, чтоб кто не вступился в наследие мертвых.

Холм Эсквилинский теперь заселен; тут воздух здоровый.

Нынче по насыпи можно гулять, где еще столь недавно

Белые кости везде попадались печальному взору.

Но ни воры, ни звери, которые роют тут землю,

Столько забот и хлопот мне не стоят, как эти колдуньи,

Ядом и злым волхвованьем мутящие ум человеков.

20 Я не могу их никак отучить, чтоб они не ходили

Вредные травы и кости сбирать, как только покажет

Лик свой прекрасный луна, проходя по лазурному небу.

Видел Канидию сам я, одетую в черную паллу [57] Палла — длинная парадная одежда римских женщин. ,

Как босиком, растрепав волоса, с Саганою старшей

Здесь завывали они; и от бледности та и другая

Были ужасны на вид. Сначала обе ногтями

Стали рыть землю; потом теребили и рвали зубами

Черную ярку и кровью наполнили яму, чтоб тени

Вызвать умерших — на страшные их отвечать заклинанья.

30 Вынули образ какой-то из шерсти, другой же из воску.

Первый был больше, как будто грозил восковому; а этот

Робко стоял перед ним, как раб, ожидающий смерти!

Тут Гекату одна вызывать принялась; Тизифону

Кликать — другая. Вокруг, казалось, ползли и бродили

Змеи и адские псы. А луна, от стыда покрасневши,

Скрылась, чтоб дел их срамных не видать, за высокой гробницей.

Если я лгу в чем, пускай белым калом обгадят главу мне

Вороны; явятся пусть, чтоб меня обмочить и обгадить,

Юлий, как щепка сухой, Педиатия с вором Вораном.

40 Но зачем мне рассказывать все! Рассказать ли, как тени

Попеременно с Саганой пронзительным голосом выли,

Как украдкою бороду волчью с зубом ехидны

В землю зарыли они, как сильный огонь восковое

Изображение сжег, как, от ужаса я содрогнувшись,

Был отомщен, свидетель и слов и деяний двух фурий!

Сделан из дерева, сзади я вдруг раскололся и треснул,

Точно как лопнул пузырь. Тут колдуньи как пустятся в город!

То-то вам было б смешно посмотреть, как попадали в бегстве

Зубы Канидии тут и парик с головы у Саганы,

50 Травы и даже запястья волшебные с рук у обеих!

Шел я случайно Священной дорогою [58] Священная дорога — одна из наиболее красивых улиц Рима, излюбленное место для прогулок. — в мыслях о чем-то,

Так, по привычке моей, о безделке задумавшись. Некто

Вдруг повстречался со мной, мне по имени только известный.

За руку взяв, он сказал мне: «Ну, как поживаешь, любезный?»

«Так, потихоньку, как видишь. За добрый привет — исполненья

Всех желаний тебе!» Но, видя, что шел он за мною,

Я с вопросом к нему: не имеет ли нужды во мне он?

«Мы ведь известны тебе, — он сказал, — мы ученые люди!»

«Знаю, — ему я в ответ, — и тем больше тебя уважаю!»

10 Сам торопясь, нельзя ли уйти, я пошел поскорее,

Только что изредка на ухо будто шепчась со слугою.

Пот между тем с нетерпенья дождем так с меня и катился

От головы до подошв. «О Болан, да как же ты счастлив,

Что с такой ты рожден головой!» — я подумал. А спутник

Улицы, город хвалить принялся. Но, не слыша ни слова,

«Верно, ты хочешь, сказал, ускользнуть от меня: я уж вижу!

Только тебе не уйти: не пущу и пойду за тобою!

А куда ты идешь?» — «Далеко! Мой знакомый — за Тибром;

Там, у садов; он с тобой незнаком. Что кружить попустому!»

20 «Я не ленив — провожу!» Опустил я с отчаянья уши,

Точно упрямый осленок, навьюченный лишнею ношей.

А сопутник опять: «Если знаю себя я, конечно,

Дружбу оценишь мою ты не меньше, чем дружбу другого,

Виска [59] Виск — один из сыновей Вибия Виска, друга Августа. , сказать например, или Вария. Кто сочиняет

Столько стихов и так скоро, как я? Кто в пляске так ловок?

В пенье же сам Гермоген мой завистник!» — «А что, — тут спросил я,

Чтобы прервать разговор, — есть и мать у тебя и родные?»

«Всех схоронил! Никого!»—Вот прямо счастливцы! — подумал

Я про себя, — а вот я... еще жив на мученье! Недаром,

30 Жребий в урне встряхнув, предрекла старуха сабинка:

«Этот ребенок, — сказала она, — не умрет ни от яда,

Ни от стали врага, ни от боли в боку, ни от кашля,

Ни подагра его не возьмет... Но как в возраст придет он,

Надо беречься ему болтунов!» — Вот дошли мы до храма

Весты, а дня уж четвертая часть миновала! Мой спутник

Поручился явиться в суде, а неявкою — дело

Было б проиграно. «Если ты любишь меня, — он сказал мне, —

Помоги мне: побудь там немножко со мною!» — «Я, право,

Долго стоять не могу; да я и законов не знаю!»

40 «Что же мне делать? — он молвил в раздумье. — Тебя ли оставить,

Или уж тяжбу?» — «Конечно, меня! Тут чего сомневаться!»

«Нет, не оставлю!» — сказал, и снова пошел он со мною!

С сильным бороться нельзя: я — за ним. «Что? как ныне с тобою

И хорош ли к тебе Меценат? Он ведь друг не со всяким!

Он здравомыслящ, умен и с Фортуною ладить умеет.

Если б один человек... мог втереться к нему! Помоги-ка:

Был бы помощник твой в ролях вторых! Всех отбил бы! Клянуся!»

«Полно! — ему я сказал, — мы не любим этих проделок!

Дом Мецената таков, что никто там другим не помехой.

50 Будь кто богаче меня иль ученее — каждому место!»

«Чудно и трудно поверить!» — «Однакоже так!» — «Тем сильнее

Ты охоту во мне возбудил к Меценату быть ближе!»

«Стоит тебе захотеть! Меценат лишь сначала неласков;

Впрочем, доступен он всем!» — «Ничего, как-нибудь постараюсь!

Хоть рабов у него подкуплю, а уж я не отстану!

Выгонят нынче — в другой раз приду; где-нибудь перекрестком

Встречу его и пойду провожать. Что же делать! Нам, смертным,

Жизнь ничего не дает без труда: уж такая нам доля!»