Анна Финагеева - Атлантида

В театре шла подготовка к новому представлению, за которое отвечал Филимόн, средний сын царя Кефали. Он был очень взволнован и проверял каждую деталь: декорации, реквизит, внимательно следил, чтобы каждый камешек был на своем месте. Недалеко от взволнованного Филимόна, на недоделанной декорации, сидела стройная девушка с серыми и пронзительными глазами: они выражали печаль, но их сияние заставляло радоваться сердца других. Это странное противоречие уже многие тысячелетия сводило с ума мир и наполняло его новыми творцами.

Когда Софос и Зен вошли в амфитеатр, Филимόн молниеносно подбежал к ним, крепко сжимая в руках стопку листов.

– Софос, слава Посейдону, ты пришел! А я уже боялся, что Азариас позабыл о моей просьбе или того хуже – повредил крыло и не может до тебя добраться!

– Здравствуй, Филимон, – поприветствовал Софос взволнованного юношу.

– Я так рад тебя видеть, еще и сына привел! Это прекрасно! Вы вдвоем оцените мой труд, правда, он пока лишь на бумаге, не все декорации и костюмы готовы, но, я надеюсь, уже через месяц, во время перехода из девятнадцатой хилии в двадцатую, вы сможете увидеть мою первую постановку. Дорогой Софос, я решился поставить пьесу о самых первых днях Атлантиды, показать то время, когда жили Эвенόр и Ливкиппа, а Посейдон наделял природными благами остров, описать те прекрасные моменты возведения городов нашими предками и показать, чего мы достигли сейчас. Действительно, это будет изумительно видеть в празднование начала новой хилии. Задумайся, Софос, цивилизация атлантов существует уже двадцать тысяч лет! Мы обязаны быть благодарны богам, природе и всем животным за эту счастливую жизнь! Ах, голова горит от таких высоких мыслей! Прости, совсем забылся, я же хотел попросить тебя помочь мне с рукописями. На этих листах выражено мое представление о нашем прошлом, и как это можно воплотить на сцене. Я очень переживаю, что мог допустить какую-то историческую неточность. Не мог ли ты проверить мое творение? – говорил Филимон, вдохновленно размахивая руками, а его легкие черные кудри поднимались то вверх, то вниз.

– Конечно, проверю. Не переживай так за спектакль.

– Все потому, что это моя первая самостоятельная работа, я хочу, чтобы все было идеально, и от этого сильно нервничаю. Слава богам, со мной есть моя муза, – сказал Филимон и приобнял девушку, которая, увидев мудреца, тоже подошла к нему.

– Здравствуй, Тáлия, как поживают твои сестры? – спросил Софос.

– Прекрасно. Вдохновляют творцов, как обычно, – нежно ответила муза, словно струны лиры прозвучали в ее устах.

– Мы с Талией поженимся! – объявил Филимон.

– Поздравляю! – Софос был удивлен, но в то же время рад за молодых людей. – А что на это скажут боги? Вы же прекрасно понимаете, что они могут не одобрить союз человека и музы.

– Моя мать долго разговаривала с отцом, чтобы он разрешил нам с Филимоном соединиться, и он дал свое согласие. После свадьбы я сразу же теряю силу и бессмертие.

– И ты готова заплатить такую цену?

– Ради любви я готова на все – нежный взгляд Талии пал на Филимона, который был переполнен вдохновением от возбуждавших его мыслей.

– Я очень рад за вас, но как же теперь атланты будут жить без музы комедии?

– Зевс сказал, что наделит этой силой нашу дочь.

– Ты ждешь дитя? – спросил Софос.

– Да, только прошу: не говори об этом никому – мы все расскажем после свадьбы.

– Хорошо! Тогда, если боги разрешили этот союз, я благословляю вас и буду хранить вашу тайну, пока вы сами не решите ее раскрыть.

– И я тоже, – сказал Зен.

– Спасибо, – улыбнулись влюбленные.

– А твою пьесу, Филимон, я прочту и постараюсь как можно скорее дать ответ, чтобы ты уже приступил к постановке.

– Огромное спасибо, Софос! Оценивай строго, чтобы все было точно и правильно, – попросил Филимон и попрощался с мудрецом и его сыном.

Зажглись факелы. С наступлением ночи в Кефали у каждого дома засияли огни, как и во дворце. Он находился на единственной возвышенности в городе, к нему вели четыре высокие мраморные лестницы, которые были строго сориентированы по сторонам света. Рядом с маленькими ступенями, так же, как и в храме, находились большие, предназначенные для богов. Сам дворец имел круглую форму, а изнутри его украшали колонны, загибающиеся кверху двумя завитками. Они являлись опорой крыши, в центре которой был купол, отливающий синим цветом и позолотой. Большие комнаты и залы дворца были украшены самыми удивительными картинами, фресками и скульптурами, которые словно дышали через краску или камень, а сад в юго-восточной части дворца являлся лучшим творением человека в ближайших пяти дукатах.

Вечер в доме царя начался очень шумно. Поприветствовав всех гостей и усевшись за праздничный стол, Васѝлиас, добродушный и веселый царь Кефали, первым делом стал нахваливать предстоящий спектакль среднего сына – Филимона, который должен был состояться на празднике по случаю нового года, ожидаемого события во всей Атлантиде, так как заканчивалась девятнадцатая хилия, и начинался новый виток времени в двадцатой. Этому переходу времени придавали огромное значение и нарекали новой эрой в жизни не только атлантов, но и всего мира.

Филимона очень смущала похвала отца, и он всячески пытался объяснить, что ничего фееричного не предстоит, к тому же сценарий еще ожидала проверка Софоса. Затем Васѝлиас начал говорить о достижениях своего первого сына – Панталеона, который был наделен не только умом, но и потрясающей физической силой, вновь заняв на Атлантических играх почетное место и завоевав семнадцатый в его коллекции лавровый венок.

Воодушевленный разговором царь был удивлен, что его младший сын, которого он любил даже немного больше, чем остальных, не торопился делиться своими впечатлениями. Кéрберос был уныл, виновато опустил голову, словно боялся посмотреть на прибывших гостей и своих родных. Его каштановые волосы слегка скрывали карие глаза, сосредоточившиеся на глубине чаши. Царь, на которого был так похож Кереброс, стер со своей немного седой бороды капельки опьяняющего напитка и решил сам подтолкнуть сына к началу разговора.

– Кéрберос, что же ты молчишь? – сказал Василиас, тронув сына за плечо. – Расскажи гостям о своих путешествиях.

– Отец прав, – подхватил царя Панталеон, сидящий по правую руку от правителя, – целый вечер и слова не вымолвил, только смотришь в свою чашу, даже не порадуешь мать своим взглядом. Что же ты ищешь в вине? – немного цепляя брата, сказал Панталеон.

– Неужели кому-то интересно слушать о дикарях, живущих за океаном, – не поднимая глаз, равнодушно сказал Кéрбер.

– Как ты юн! – улыбнулся Софос. – За семь лет путешествий для тебя окружающий мир других земель стал обыденным, а для нас, атлантов, он все еще остается загадкой. Так поведай нам о своих приключениях.