Ли Шан-инь - Цзацзуань. Изречения китайских писателей IX–XIX вв.

Речь идет об обуви типа современных босоножек без носка и задников, с двумя каблуками на подошве — в передней части ступни и под пятой. Обувь эта предназначалась для ходьбы в слякоть; ее носили и дома.

Женщина, принимая монашество, переставала бинтовать ноги. Нога обретала более естественные формы и уже не могла втиснуться в старые туфли.

Играя в шахматы, часто сидят со сложенными под себя ногами.

Поскольку ноги все равно уже искалечены, а до более или менее подходящих формы и размера не доведены.

Один из видов деревенских песен с танцами и пантомимой, которые исполнялись группой людей (в некоторых провинциях — на ходулях).

Здесь несколько изменена известная китайская поговорка: «Сучжоуская головка, ханчжоуские ножки». Эта поговорка родилась после 1127–1129 гг., когда во время войны с чжурчжэнями ставка китайского императора Гао-цзуна была перенесена сначала в г. Янчжоу (1127 г.), а затем — в г. Ханчжоу (1129 г.), который вплоть до захвата его монголами был столицей династии Южная Сун (1127–1279 гг.).

Город Сучжоу славился красивыми женщинами, в том числе девицами из увеселительных заведений, отсюда и поэтическое выражение «сучжоуская головка». Вторая часть поговорки связана с тем что при Южной Сун, когда г. Ханчжоу стал столицей Китая, девицы из увеселительных заведений начали носить такин же маленькие туфли, как и женщины высших городских сословий.

В тексте буквально: «при посыпании брачного ложа вдруг схватываешь маленькую ножку». После совершения обряда бракосочетания молодые входили в свою комнату и с лица невесты снимали покрывало. Затем молодые садились с ногами на брачное ложе, а присутствующие женщины посыпали ложе монетами, орехами и печеньями, желая супружеской чете многодетности. При этой церемонии муж мог случайно коснуться ног своей жены или сделать вид, что случайно их коснулся.

Девицы в публичных домах феодального Китая носили фамилию хозяйки заведения.

Здесь речь идет о больших хлопушках. Если хлопушка отсырела, то взрыва не происходит, хлопушка не взлетает, а только с шипением сгорает внутри взрывчатое вещество.

Имеется в виду случай, когда для дефлорации требуется хирургическое вмешательство.

Книги, призывающие творить добро, поучающие о том, как за добро воздается добром, за зло — злом, имеют глубокую связь с народными религиозными верованиями и представлениями. Подобные книги появились, по-видимому, в период Сун (960—1279). Известно, что одна из ранних книг такого содержания, ставшая классической («Тай шан гань ин пянь»), была напечатана с досок во многих экземплярах в первой половине XIII в. Распространение таких книг само по себе считалось добрым делом, и в последующие века сочинения такого рода перепечатывались по многу раз, выходили в специальных сборниках. Достаточно сказать, что один из таких сборников только с 1749 по 1836 г. перепечатывался и переиздавался 46 раз.

Тридцать лет считались той гранью, когда проходит пора молодости.

Речь идет о цветении сливы мэй.

Корень этого растения издавна употребляется в китайской медицине как тонизирующее средство. Хорошие сорта женьшеня всегда стоили очень дорого, и бедняк был вынужден покупать сорта по дешевле. Но и эти сорта, в общем малоэффективные, были обременительны для кармана бедного человека. Однако они казались ему спасением от всех недугов.

В старину возле городских ворот вывешивалась доска, на которой наклеивались правительственные уведомления, распоряжения по городу и области, объявления о совершенных кражах, о награде за поимку воров и бандитов и разные другие сообщения.

В китайских деревнях собак обычно не держали на привязи, и днем они свободно бегали по улице. Злая собака, которая набрасывалась на людей и кусала их, доставляла хозяину одни неприятности. Поэтому, если такая собака пропадала, ее хозяин обычно не доискивался, куда девалось животное.

В Китае вплоть до середины нашего столетия было принято приводить в порядок все финансовые дела и расчеты накануне наступления Нового года.

По религиозному обычаю, похоронная церемония состояла из трех основных элементов: панихиды, самих похорон и постановки таблицы предков. В зависимости от достатка семьи панихиды длились от трех до сорока девяти дней (число дней должно быть нечетным).

Все эти дни гроб с телом покойного оставался в доме. Родственники, друзья и знакомые приходили поклониться гробу, многие приезжали для этого издалека. Семья покойного принимала этих людей, угощала завтраками, обедами и т. д.

В старом Китае в случае смерти родителей или ближайших (старших по возрасту) родственников чиновник должен был на определенный срок уйти в отставку, чтобы надлежащим образом позаботиться об усопшем и положенное время носить траур.

По старым обычаям, невеста в день свадьбы прощалась с родителями, садилась в красивый закрытый паланкин и в сопровождении торжественной процессии из знакомых и родственников отправлялась в дом жениха, где совершались свадебные церемонии и где молодая оставалась жить после свадьбы.

В Китае было принято украшать картины поэтическими надписями, которые выполнялись каллиграфическим почерком.

Гонг и барабан — основные ударные инструменты в китайской музыке.

В этом изречении заключено иносказание, которое можно толковать в том смысле, что лежащие под прилавком деньги (выручка продавца), добытые на обмане покупателя, автор называет «чертями», т. е. нечистью, кривдой.

Говорится о гонках на разукрашенных лодках, которым при давалась форма дракона. Такие гонки устраивались в праздник середины лета (пятого числа пятого месяца по лунному календарю).

Речь идет о популярных в Китае профессионалах-рассказчиках, так называемых шошуди (буквально: рассказчиках книг). Такой рассказчик был в то же время и своего рода актером, исполнявшим роли всех героев сказа. Поэтому существенное значение в повествовании имели эмоциональные жесты и мимика рассказчика; иногда рассказ велся под аккомпанемент музыкального инструмента. Как правило, история, которую рассказывал шошуди, была длинной, рассчитанной на исполнение в несколько приемов, и, чтобы обеспечить себе как можно больше слушателей на следующий раз, шошуди обрывал очередную порцию рассказа в самом интересном, интригующем месте.