Юань Мэй - Новые записи Ци Се, или о чем не говорил Конфуций

«Все, что я прошу, — писал Юань Мэй, — это деревня в десяток домов, где я, употребляя в дело все мои знания и замыслы, прославлял бы пути древних государей, управляя людьми так, чтобы даже бродящий с дозором деревенский сторож мог бы жить в мире и спокойно достичь конца своих дней. Сейчас я седлаю горячих скакунов и гоняюсь за соблазнами на городских улицах. Но даже [силачи Мэн] Бэнь и [Ся] Юй должны когда-то отдохнуть под сенью деревьев. И я тоже хочу получить позволение вот так же отдохнуть, и вы не должны винить меня за это» [19] «Отвечаю на письмо инспектора Тао, спрашивающего меня о моей просьбе об отпуске по болезни» ( Суй-юанъ сань ши, бэнь 2 ( Вэнь цзи), Цз . 16, стр. 36-4а). .

Поселился Юань Мэй в только что приобретенном им саду Суйюань, расположенном на холме Сяоцаншань в Нанкине. Раньше этот сад принадлежал Цао Иню (1658-1712) — ученому и литератору, который служил текстильным комиссаром Нанкина в годы Кан-си [20] J. D. Spense, Tsao Yin and the K’ang-hsi. Bondservant and Master, Yale University Press, 1966. . Цао Инь был дедом Цао Сюэ-циня — автора знаменитого романа «Сон в красном тереме», и Юань Мэй, основываясь на высказывании друга Цао Сюэ-циня, с гордостью утверждал, что Суйюань был парком, описанным в «Сне в красном тереме» под названием Дагуаньюань. Ряд произведений Юань Мэя посвящен описанию красот этого сада.

В 1751 г. император Цянь-лун предпринял поездку по южным провинциям Китая, это вызвало большие экономические трудности и тяжелым бременем легло на население юга. Губернатором провинций Цзянси и Цзяннань в то время был Хуан Тин-гуй (1691 — 1759), который, готовясь к приезду императора, начал усиленное строительство триумфальных арок, походных дворцов, расходуя колоссальные средства и рабочую силу [21] A. Waley, Yiian Mei, стр. 54-55. . Юань Мэй написал ему большое письмо, полное возмущения тем, что Хуан Тин-гую безразлична судьба народа, что он окружил себя «ничтожными людьми», а те чиновники, которые «по-настоящему любят народ и обеспокоены судьбами государства, стоят в стороне от управления». Отдавая должное военным заслугам Хуан Тин-гуя, его мужеству и честности, Юань Мэй в то же время прямо заявлял: «Ваш авторитет способен внести умиротворение на рубежах страны, но не внутри ее. Вы прекрасно разбираетесь в дальних, но ближние для вас темны... Когда император совершал инспекционную поездку по южным районам страны, то при постройке мостов, возведении арок, приведении в порядок дорог каждое хозяйство обложили специальным налогом. А ведь в высочайшем указе многократно повторялось, что император боится, как бы его поездка не оказалась обременительной для народа. Вы же поступили наперекор ему, считая, что Сын Неба говорит не то, что думает» [22] Суй-юань сань ши, бэнь 2 ( Вэнь цзи), цз . 16, стр. 1а — 26. .

Как ни странно, это смелое письмо не привело к тяжелым для Юань Мэя последствиям. Его вызвали в Пекин и назначили в Сиань. Но смерть отца в 1752 г. помешала ему занять новый пост. Три года траура он провел в своем саду Суйюань; семью он перевез туда в 1755 г., когда его уход в отставку стал уже реальным фактом.

Чэнь Шоу-и выразительно пишет об этом решении поэта: «Он прослужил одиннадцать лет, и с него этого хватило» [23] Ch’en Shou-yi, Chinese Literature. A Historical Introduction, New York, стр. 546. . Уход Юань Мэя с государственной службы нельзя рассматривать ни как протест политический или социальный, ни даже как стремление даоса слиться с природой в постижении великого дао . Этот уход был вызван желанием поэта быть свободным и жить так, как ему хочется, чтобы иметь время и настроение для творчества [24] В известной мере уход Юань Мэя с государственной службы сходен с аналогичным шагом А. К. Толстого, который так объяснял его в письме к Александру II: «...служба, какова бы она ни была, глубоко противна моей натуре; знаю, что каждый должен в меру своих сил приносить пользу отечеству, но есть разные способы приносить пользу. Путь, указанный мне для этого провидением, — мое литературное дарование, и всякий иной путь для меня невозможен... Служба и искусство несовместимы, одно вредит другому, и надо делать выбор» (А. К. Толстой, Собрание сочинений в четырех томах, т. 4, М., 1964, стр. 139-140). В бюрократических обществах уход в отставку часто значимый жест, связанный не обязательно с политическим протестом, но с противопоставлением «государственной» и «частной» жизни (с акцентированием самоценности последней). Ср., например, прошение Пушкина об отставке. .

Интересные соображения о причинах ухода Юань Мэя «в горы» (как называл этот шаг сам поэт) приводил Ли Цзи. Он говорил, что Юань Мэй ушел в отставку для того, чтобы жить свободной жизнью и наслаждаться любовью к природе и поэзией [25] Продолжая «русскую аналогию», можно было бы привести «Из Пиндемонти» Пушкина. : «Недоброжелатели называли его лисой и лицемером. Но следует помнить, что только под видом отшельника мог он добиться своей цели, поскольку пути, открытые ученому, были ограничены» [26] Li Chi, The Changing Concept of the Recluse in Chinese Literature, — «Harvard Journal of Asiatic Studies», vol. 24 (1962-1963), стр. 246. .

Постепенно сад Суйюань стал местом встреч литераторов, своего рода литературной академией, в которой Юань Мэй собирал друзей, чтобы за вином беседовать о поэзии и читать стихи. Там бывали не только местные литераторы и ученые: поэты, приезжавшие в Нанкин или бывшие там проездом, считали честью для себя нанести визит Юань Мэю, быть принятыми на дружеских сборищах в его саду. Ряд талантливых поэтов, живших в Нанкине, объявили себя учениками Юань Мэя, почетные места в его кружке занимали и некоторые родственники поэта. Жизнь поэта проходила в литературных занятиях, спорах, чтении стихов. Мечта его — посвятить себя творчеству — осуществилась [27] Материально Юань Мэй был независим. Доходы чиновников были не так уже велики (см.: Chang Li-chung, The Income of Chinese Gentry, Seattle, 1962), a за свои стихи поэт получал от вельмож значительные суммы. В справочнике А. Хаммела (Eminent Chinese, vol. II, стр. 955) указано, что за одну эпитафию Юань Мэй получил тысячу лянов серебром (в это нетрудно поверить, если учесть, что сам император Цянь-лун заказал Юань Мэю эпитафию по поводу смерти императорского наставника Чжу Ши). Есть сведения о том, что приезжавшие в Китай корейцы очень дорого платили за произведения Юань Мэя. А. Уэйли (Yüan Mei, стр. 185-186) пишет, что кто-то из англичан, прибывших в 1793 г. в Кантон с посольством Маккартнея, приобрел собрание сочинений Юань Мэя. Сам поэт в ряде писем и в «Рассуждениях о стихах» упоминает, что к нему часто обращаются с просьбами продать его собрание сочинений или отдельные произведения по дорогой цене. .

Но конец 60-х годов принес много горестей Юань Мэю: в 1767 г. умерла его дочь; в 1768 г. пал жертвой литературной инквизиции старый друг Юань Мэя — крупный сановник Цзи Шао-нань (1706-1768), ушедший в отставку в 1765 г. Двоюродный брат Шао-наня — Цзи Чжоу-хуа был обвинен в 1767 г. в том, что за 43 года до этого он непочтительно отзывался в своих произведениях о маньчжурах и, в частности, об императоре, правившем под девизом Юн-чжэн. У Цзи Шао-наня, написавшего предисловие к одному из сборников Чжоу-хуа, было конфисковано имущество; он тяжело заболел и вскоре скончался [28] A. Hummel, Eminent Chinese, vol. I, стр. 129-130. .