Ма Чжэнь - Мифы и легенды Китая

Выполнив задание Хуан-ди, Юй совершил еще одно большое дело. Размеры земли никем не измерялись с того самого момента, как Паньгу отделил ее от неба, и когда Юй смотрел на карту речных течений, он не знал масштабов и расстояний и тратил много сил и времени впустую. Поэтому он задумал определить, насколько велика земля. Эту тяжелую работу он поручил двум божествам – знаменитым скороходам Тайчжану и Шухаю. Тайчжан двинулся с востока на запад и насчитал двести миллионов тридцать три тысячи пятьсот ли и семьдесят пять шагов; Шухай отправился с севера на юг и прошел ровно столько же. Протяженность земли была во всех направлениях одинаковой, и мир оставался таким же, как и во времена Паньгу, – круглое небо, квадратная земля.

Юй посылает дары богине Сиванму (эпоха Мин)

Вполне естественно, что столь великий бог стал правителем всего человечества.

Потомки уважительно прозвали его Юем Великим.

В древних китайских книгах Юй фигурирует как мифический персонаж, но его влияние никоим образом не ограничивается мифами. Как и в случае с Янь-ди и Хуан-ди, ученые обнаружили в легендах признаки его историчности, а его бесстрашие и бескорыстие в помощи людям и твердое стремление усмирить потоп по сей день остаются для китайского народа предметом почитания.

Возможно, в этой истории вас больше заинтересовал потоп, поскольку вы уже подметили, что и на Западе, и на Востоке существуют легенды о губительных для человечества наводнениях. Библейское предание о Ноевом ковчеге раскрывает эту тему целостно и детально, в характерных традициях западной культуры. Легенда об укрощении воды Юем, в свою очередь, несет в себе колорит Востока, поскольку единство человека и природы – древнейшая из возникших в Китае философских концепций. Юй является олицетворением этой идеи: он бог – и в то же время герой, он обладает сверхъестественной силой – но в то же время, как обычный человек, напрягается, стараясь одолеть потоп.

Сказания о Великом потопе вовсе не означают, что человечество и в самом деле когда-либо сталкивалось со всемирной катастрофой: они скорее отражают взаимоотношения человека и воды. Вода питает жизнь – и вместе с тем несет угрозу жизни; человек – раб воды, и он же – господин, которого вода не выбирала.

Боги, о которых пойдет речь в этой истории, относятся к другой мифологической системе – отличной от той, где господствуют Хуан-ди и Янь-ди. В этих богов верили люди эпохи Шан 3100 лет назад, тогда как Хуан-ди был божеством китайцев эпохи Чжоу, пришедшей на смену Шан. В эпоху Чжоу был заложен фундамент китайской культуры, а Хуан-ди стал величайшим богом китайского пантеона.

У небесного императора Ди-цзюня было десять солнечных сыновей от богини солнца Сихэ и двенадцать лунных дочерей от богини луны Чанси. Дочери всегда были покладисты, а сыновья непослушны, и хотя обе матери изо всех сил опекали и тех, и других, сыновья чаще попадали во всякие неприятности. Если на ночном небе окажутся двенадцать лун, все разве что изумятся зрелищу; однако если над землей поднимутся десять солнц, весь мир будет разрушен. Поэтому и солнца, и луны выбирались на небосвод трудиться поочередно и под родительским присмотром.

В Восточном море есть долина Янгу, где растет громадное дерево фусан. В высоту оно достигает нескольких тысяч чжанов, а в толщину – тысячи обхватов [10] Один обхват – 5 цуней, примерно 16,65 см. . На этом дереве и обитали десять сыновей Сихэ. Янгу – место восхода солнца, а также его купальня. У дерева фусан десять ветвей – девять внизу, одна ближе к верхушке – и на каждой жило по одному солнцу. Каждый день то из солнц, которое находилось наверху, выходило на небо работать, а остальные смещались на одну ветку выше. Таков был порядок их дежурства, и в небесах всегда находилось единственное солнце.

Сихэ была матерью неутомимой и заботливой: каждое утро она садилась в колесницу, запряженную шестеркой драконов, и ожидала в долине Янгу того из сыновей, кто сидел на самой высокой ветке. Солнце садилось в колесницу, и новый день начинался. Сихэ, поднимаясь из долины Янгу, двигалась по небосводу к долине Юйгу, что на западе, описывая круг. Так и было все устроено.

Сихэ

Но в один прекрасный день десять избалованных детей Сихэ вышли из повиновения: они все разом высыпали на небо и, как бы мать их ни упрашивала, отказались садиться в колесницу и проделывать привычный путь. Весело резвились шаловливые и своенравные солнца. Им было невдомек, что такое ответственность, и они с любопытством наблюдали, как от ослепительных лучей, исходящих из их тел, земля покрывается трещинами, высыхают реки, сгорает трава, увядают посевы. Где им было думать о том, что их забавы так же гибельны для человечества, как раскол неба во времена Нюйвы?

Небо треснуло, и ядовитые твари, кровожадные звери, свирепые птицы и черные драконы, высыпав наружу, принялись бесчинствовать. Вслед за десятью солнцами явились и шесть чудовищ-людоедов: Яюй, Цзочи, Цзюин, Башэ, Дафэн и Фэнси. Без посевов у людей не стало пищи, и сами они, в свою очередь, превратились в добычу хищников. И в городах, и в деревнях вдоль обочин дорог лежали иссохшие трупы умерших от голода. Под палящим зноем людям оставалось уповать лишь на помощь небесного владыки, и они, падая на колени и заливаясь слезами, молили небо вновь оставить лишь одно солнце.

Сихэ и десять солнц. Художник Ван Фу (эпоха Цин)

Стоны, доносившиеся с земли, сотрясали небеса, и владыка Ди-цзюнь был в смятении. Как и всякий отец, он любил своих детей, не сердился на их шалости и не исправил вовремя их ошибки – пока наконец не осознал, сколь серьезным и пагубным был их проступок. Небесный император, потерявший сердца людей, утратит и поддержку богов. Долго ли он сможет после этого управлять Вселенной?

И Ди-цзюнь послал духов привести к нему во дворец Хоу И, дабы тот решил проблему с десятью солнцами. Хоу И был полубогом-получеловеком и славился невероятным мастерством стрельбы из лука: даже легкокрылая птичка в полете не могла бы избежать его разящей стрелы. В сознании людей Хоу И ассоциировался с луком так же прочно, как Паньгу – с небом и землей. Тем не менее он не был божеством: бог небесный и без всяких стрел может поймать птицу. Почему же небесный император не поручил наказание солнц какому-нибудь божеству? Вероятно, дело было в самолюбии Ди-цзюня: он не мог допустить, чтобы кто-то из богов причинил вред его детям.