Чжуан-цзы - Чжуанцзы [litres]

Свободный от Условностей сказал:

– Мелкий человек жертвует собой ради богатства, благородный муж – ради славы. То, от чего меняются их чувства, изменяется характер – различно, но если бы они бросили то, чем занимаются, и предались тому, чем не занимаются, стали бы одинаковыми. Поэтому и говорится: «Не будь мелким человеком, вернись к своему естественному началу; не будь благородным мужем, следуй естественным законам». И в кривом, и в прямом увидишь высшее в природе. Наблюдая за всеми четырьмя сторонами, останавливайся вместе с временами года. И в истинном, и в ложном держись середины круга. Совершенствуйся сам, думай и странствуй вместе с Путем. Не предавайся чему-либо одному, не совершенствуйся в справедливости, и тогда оставишь свои деяния. Не гонись за богатством, не жертвуй собой ради совершенства, отбрось все и станешь естественным. У Щита вырезали сердце, у Цзысюя вырвали глаза, – до гибели их довела преданность. Прямой человек свидетельствовал против отца [241] По Конфуцию, сын и отец обязаны покрывать друг друга. , Вэй Шэн утонул – до беды их довело доверие. Баоцзы стоял, пока не высох, Шэньцзы [242] Шэньцзы (Шэньшэн) – наследник цзиньского царя Сяньгуна (правил с 677 по 652 г. до н. э.), покончил с собой, не сумев оправдаться от обвинения в покушениях на жизнь своего отца, на самом деле подстроенного царской наложницей (мачехой). не сумел оправдаться, – до беды их довела честность. Конфуций не виделся с матерью [243] Чэн Сюаньин сообщает, что Конфуций не остался со своей матерью перед ее кончиной, приняв, вопреки обычаю, приглашение на службу. , Куан Чжан не встречался с отцом [244] Герой, безуспешно пытавшийся наставить своего отца упреками. – таковы изъяны справедливости. Все это передавалось из поколения в поколение, и считалось, что те мужи, которые стремились к правильным речам и соответствующим делам, попадали в беду и гибли.

Недовольный сказал Довольному [245] Довольный (Чжихэ) – дословно «познавший гармонию» – как противоположность другому герою, Недовольному (Уцзу). Диалог направлен против стяжательства – погони за богатством и славой (властью) – и ведется с позиций философа Ян Чжу. :

– Каждый человек, в конце концов, жаждет если не славы, так выгоды. Стоит человеку разбогатеть, и все к нему бегут, а придя, становятся ниже его и снизу его чествуют. Поэтому лесть низших и принимают за путь к долголетию, покою и наслаждениям. Ныне только вы один свободны от страстей. Разве у вас не хватает знаний? Или есть знания, но не хватает сил? Оттого и предаетесь поискам истины?

Довольный ответил:

– Ныне здесь есть человек, который считает, что мужи, родившиеся с ним в одно время и живущие с ним в одном селении, отрешились от пошлости и превзошли своих современников. Но сам он нисколько не думает постичь правильное учение, чтобы обозревать древнее и современное, отделять истинное от ложного. Он изменяется вместе с дюжинными современниками, отказывается от самого важного, отбрасывает самое ценное, чтобы предаваться своим занятиям. Не далеко ли это от того, что сам он называет путем к долголетию, покою и наслаждениям? Разве жестокие страдания и безмятежный покой не отражаются на теле? Разве ужас испуга и радость веселья не отражаются на сердце? Он знает, что действует, но не знает, почему действует. Поэтому будь он даже таким почитаемым, как Сын Неба, владей он таким богатством, как Поднебесная, не сумел бы избежать беды.

– Богатство не бесполезно, – сказал Недовольный. – Предела красоты и власти не достичь ни настоящему человеку, ни добродетельному. Он берет отвагу и силу других, но не ради устрашения и насилия; принимает знания и советы других для изучения и понимания; прибегая к достоинствам других, становится добродетельным и добрым. Даже не владея царством, он величествен, как государь, как отец. Ведь чтобы сердце наслаждалось музыкой, красотой, яствами, властью, человеку не нужно учиться; чтобы тело наслаждалось покоем, не нужно подражать образцам; чтобы любить и ненавидеть, от чего-то отказываться и чего-то домогаться, естественно, не требуется наставника, – такова человеческая природа. Кто же способен от этого отказаться, хотя бы вся Поднебесная его порицала?

– Поступки мудрого, – сказал Довольный, – вдохновляются народом, но не нарушают его мерила. Поэтому, имея достаток, не заводят тяжбы, не действуют и большего не домогаются. Когда же нет достатка, то домогаются большего, повсюду заводят тяжбы, но не считают себя жадными. Те же, кто обладает избытком и от него отказывается, бросают управление Поднебесной, но не считают себя бескорыстными. К бескорыстию или жадности не принуждают извне, напротив, их рассматривают как мерило. Облеченный властью Сына Неба не гордится перед другими своим благородством. Его имущество – вся Поднебесная, но он не пользуется своим богатством, чтобы посмеяться над другими. Те же, кто не принимает поста или от него отказывается, не ищут славы и похвал. Обдумав бедствия и неудачи, которыми он грозит, находят в нем вред для своей природы. Высочайший и Ограждающий стали владыками, и воцарился мир. Они не облагодетельствовали Поднебесную, но и не загубили свою жизнь ради красоты. Умеющий Свернуться и Никого не Стесняющий могли стать владыками, но не приняли поста. Отказывались не лицемерно, ибо не хотели повредить себе делами. Оба они стремились к полезному для себя, отказываясь от вредного, а в Поднебесной их превознесли как добродетельных. Так могут обрести это название те, кто отнюдь не домогался славы и похвал.

– Те, кто во имя славы изнуряет свое тело, отказывается от наслаждений, ограничивает себя в пище, лишь бы поддержать жизнь, обрекают себя на длительные болезни и постоянную нужду вплоть до самой смерти, – сказал Недовольный.

– Счастье в умеренности, вред в излишествах, – сказал Довольный. – И так во всем, а особенно – в богатстве. А ныне богачи услаждают свой слух колоколами, барабанами, свирелями и флейтами; они объедаются мясом травоядных и хлебоядных животных, хмелеют от густого вина. Удовлетворяя свои прихоти, забывают о деле, – это ли не смута? Отягощенные изобилием, они будто взбираются на высоту с тяжкой ношей, – это ли не страдание? Жаждут богатства, а получают болезни; жаждут власти, а истощают свое тело. Пребывая в покое, как бы тонут в пучине; когда тело наливается соками, приходят в гнев, – это ли не болезнь? В погоне за богатством и наживой набивают все до отказа, ни о чем не желают слышать, ни от чего не хотят отступиться; мчатся все быстрее не в силах остановиться, – это ли не позор? Богатство скапливается, его некуда девать; но его прижимают к груди и не могут с ним расстаться; сердце исполнено огорчений, но желания растут, их невозможно остановить, – это ли не горе? В собственном доме подозревают кражи, в каждом видят вора; выйдя из дома, страшатся разбойников; дома у них окружены башнями и бойницами, за стенами они не осмеливаются ходить поодиночке, – это ли не страх?