Array Имруулькайс - Арабская поэзия средних веков

Наипрезреннейшим рабам, вам вероломство помогло,
Убийство совершили вы, призвав себе на помощь зло.

Всегда от благородных раб той отличается чертой,
Что раб не соблюдает клятв, для низких клятва — звук пустой!

Поэтому да поразят везде, и всюду, и всегда
Клятвопреступников-рабов гнев, и возмездье, и вражда!

Был полководец храбрым львом, опорой башен крепостных,
Он был защитой бедняков, оплотом слабых и больных.

Он кротость сочетал с умом, бесстрашье — с мудрой добротой.
Кто в мире обладал такой душой — отважной и простой?

О Яхья, мы сравним тебя с богатырями прежних дней…
О нет, и витязей былых затмил ты славою своей!

Да, бог тебя вознаградит и место даст тебе в раю,
Что уготован для мужей, погибших в праведном бою.

Печаль меня объяла, когда она запела:
Изгнанницею стала, ушла душа из тела!

Я о Джейхан {329} 329 Джейхан — певица, невольница кордовского эмира. мечтаю, хотя мечтать не смею,
Хотя еще ни разу не виделись мы с нею.

Ее твержу я имя и плачу, потрясенный,
Я — как монах, что шепчет молитву пред иконой.

Терпенье, друзья! Пусть свобода — не скоро,
Терпенье — сердец благородных опора.

Немало томилось в цепях бедняков,
Но вызволил узников бог из оков.

И если я ныне — беспомощный пленник,
То в этом повинен презренный изменник;

И если б я знал, что случится со мной,
Пришел бы с копьем и в кольчуге стальной.

Соратники, верьте словам моим правым:
Я — ваш знаменосец в сраженье кровавом!

О всадник, тоскуют отец мой и мать,
Привет им от сына спеши передать.

Жена, я тебя никогда не забуду,
С тобой мое сердце всегда и повсюду:

Представ перед богом, достигнув конца,
Сперва о тебе вопрошу я творца.

А если зарыть меня стража забыла,
У коршуна будет в зобу мне могила.

О, как он страшен для врагов, меч грозный полководца!
Пред ним разверзнется земля, рекою кровь прольется.

Он карой для неверных был, когда в душе их черной
Горела ненависть огнем, вздымаясь непокорно.

Как будто нападает лев, вдруг выскочив из чащи,
И грозен гневный рев его, и грозен взор горящий,

Который словно бы узрел, что смута за собою
Ведет людей во всех краях и всех готовит к бою.

Как много блещущих мечей в огромном войске этом!
Не надо зажигать огня — мир озарен их светом.

Начав поход во тьме ночной, вел полководец войско.
В груди у воинов его пылает дух геройский.

Лавиной мчатся кони их, поджары и высоки,
И каждый всадник — как валун в грохочущем потоке.

Когда кипит на копьях бой и смерть простерла крылья,
Глаза у воинов горят, как угли в тучах пыли.

И, разгромив своих врагов, они им платят местью,
И если здесь не отомстят, в другом захватят месте.

Победоносный Насир их ведет {333} 333 … Насир их ведет… — Игра слов: имя халифа «Насир» имеет значение «победитель». , не зная страха,
И войско следует за ним под знаменем Аллаха.

Когда отряды на конях то знамя окружают,
Мрак всеобъемлющий они в тот миг напоминают.

Все дальше движутся войска, идут в ночи беззвездной,
Клубится облаками пыль над их громадой грозной.

Они на вражескую рать обрушатся жестоко,
Как будто сшиблись две реки, смешались два потока.

Но храбрых битва не страшит, и воин настоящий
Подобен льву, чей рев летит над потрясенной чащей.

Завеса темная висит, и смутным стало зренье —
То между небом и землей повисла пыль сраженья.

И распростертые тела, уж ничему не внемля,
Как облетевшая листва, здесь устилают землю.

Людские головы в ныли валяются повсюду,
И кажется, что диких тыкв здесь раскидали груду.

А по реке плывут тела, которые когда-то
Гордились силой, а теперь истерзаны, разъяты.

И кони наступают здесь на кости человечьи,
Которые индийский меч так яростно увечил.

Как заставляют встать верблюдов на колени,
Так всадников с коней срывает вихрь сражений.

Они неслись вперед, как вестники беды,—
Сраженье грозно разбивает их ряды.

Поля селений превращаются в пустыни,
Где пронеслись войска, подобные лавине.

Как яйца страуса, сверкают шлемы их,
Кольчуги крепкие на их телах сухих.

Их скачущий отряд в потоке слит едином,
В пылу сражения они подобны джиннам.

От предков их мечи, которых крепче нет,
Узоры на мечах — как муравьиный след.

И выдержать их блеск глаза не в состоянье,
Ведь это смерть сама, ее звезды сверканье.

Вздымаются гибкие копья. На их остриях
Погибель сверкает и сеет смятенье и страх.

А если их древки о землю ударятся разом,
То рухнут холмы, помутится у робкого разум.

Лев грозный ведет это войско. Всегда он готов
Вперед устремиться и дерзко напасть на врагов.

Мечи по приказу его вдруг взлетают, как птицы,
И смерть они сеют, еще не успев опуститься.

Белы их клинки, но от страха чернеют сердца,
Едва только сталь засверкает в руке удальца.

Слетаются воронов стаи и кружат над нами:
Враги наши будут кормить их своими телами.

Я в гущу сраженья бросаюсь, когда даже лев
Пред бездной зияющей смерти стоит, оробев.

На вражеских всадников яростно меч свой обрушив,
Я вижу, как холод смертельный объемлет их души.

Смерть в разных обличьях встает средь кровавых полей.
Герой ненавидит ее — и стремится он к ней.