Array Лэ Ши - Нефритовая Гуаньинь

— Я очень благодарен, что вы меня не забыли и проделали такой далекий путь, чтобы навестить меня. Надо бы оставить вас погостить. Но живу я бедно, и вы уж простите мне мою неучтивость. Хочу дать вам рекомендательное письмо в один весьма зажиточный дом и советую отправляться без промедлений. Ручаюсь, что вам там понравится.

Братья поблагодарили хозяина, попрощались и двинулись в путь. Письмо было адресовано Ван Синь-чжи, двенадцатому в семье, проживающему в деревне Мадипо, что в уезде Сусун. Они направились по этому адресу и вскоре прибыли в Мадипо. Здесь они явились к Ван Гэ и отдали ему письмо Хун Гуна. Ван Гэ вскрыл конверт и начал читать. В письме говорилось:

«Хун Гун почтительно приветствует Синь-чжи, двенадцатого в семье. С тех пор, как мы разлучились, я часто и много вспоминаю о вас. Податели этого письма — братья Чэн Бяо и Чэн Ху, отменные знатоки воинского дела. Они служили в Войске верности и справедливости, а когда новый начальник области распустил это войско, остались без занятия. Беру на себя смелость рекомендовать их вам и почтительно советую принять домашними учителями. Не сомневаюсь, что они принесут большую пользу вашему сыну. Пользуюсь случаем сообщить вам, что в нашем уезде много прекраснейших озер и прудов. Вы не раз обещали приехать и посмотреть и все почему-то откладываете. Тем не менее надеюсь, что вы сумеете выбрать время и приехать, чем доставите мне несказанную радость».

Прочитав письмо, Ван Гэ остался очень доволен, тотчас позвал своего сына, Ван Ши-сюна, и представил гостям. Затем подали вино, и хозяин обильно потчевал вновь прибывших. Наконец он распорядился показать им отведенные для них комнаты, и они отправились отдыхать.

Так братья Чэн Бяо и Чэн Ху остались жить в доме Ван Гэ. С утра до вечера обучали они Ван Ши-сюна стрельбе из лука, верховой езде, бою на пиках и палицах.

Незаметно пробежало более трех месяцев. Ван Гэ собрался ехать по делам в Линьань. Когда братья Чэн об этом узнали, они решили перебраться в другое место.

— Друзья, — спросил их Ван Гэ, — куда же это вы собрались?

— Думаем навестить Хун Гуна, учителя кулачного боя и фехтования.

Ван Гэ написал Хун Гуну ответное письмо и как раз собрался выдать братьям все необходимое на дорогу, когда к нему подошел Ван Ши-сюн и сказал:

— Я еще но совсем выучился искусству боя на пиках и палицах и потому очень просил бы господ Чэн остаться, пока я не овладею этим оружием как следует.

Ван Гэ нашел слова сына основательными и, обращаясь к братьям, сказал:

— Вот видите, мой сын считает, что обучение еще не закончено. Прошу вас, сделайте милость, поживите у меня еще несколько месяцев. Не сочтите за труд дождаться моего возвращения — я устрою вам достойные проводы.

Братья Чэн не смогли выстоять против таких просьб и были вынуждены согласиться.

Ван Гэ благополучно прибыл в Линьань и быстро справился со всеми делами. Между тем разнесся ложный слух, будто цзиньцы нарушили договор о союзе. При дворе держали совет, обсуждая план обороны. Узнав об этом, Ван Гэ подал императору доклад с осуждением прежней мирной линии. В докладе он писал: «Хотя в стране сейчас спокойно, забывать о войне крайне опасно. Цзянхуай — важная пограничная область на юго-востоке, и роспуск Войска верности и справедливости следует считать безусловною ошибкой».

Доклад заканчивался так: «Хотя мои способности и скромны, я был бы счастлив возглавить доблестное войско, размещенное в Цзянхуай, и, на благо государства, сражаться в первых рядах, чтобы возвратить утраченные земли Центрального Китая и дать выход накопившемуся за долгие годы гневу. Посему я осмеливаюсь смиренно доложить о своем желании».

Прочитав доклад, император передал его на рассмотрение Тайного совета. А надо сказать, что члены Совета вообще не спешили принимать какие бы то ни было решения и действовали по пословице: «Рой колодец тогда, когда хочешь напиться». Как могли они запасаться хворостом прежде, чем разведут огонь? Вдобавок доклад поступил от лица нечиновного, и никто из них не отважился бы поддержать его в нарушение установленного порядка. Наконец никто толком не знал, действительно ли начали цзиньцы войну. Итак, решено было не предпринимать ничего и императору ни о чем не докладывать, а ограничиться тем, чтобы вежливо и сочувственно побеседовать с Ван Гэ и задержать его в Линьани впредь до особой надобности. Вот почему Ван Гэ остался в Линьани и, несмотря на горячее желание вернуться домой, не мог этого сделать. Поистине верно гласят стихи:

Здесь наш рассказ снова изменит свое течение. Вернемся к Чэн Бяо и Чэн Ху, которые находятся в доме Ван Гэ. Они прожили здесь уже около года, обучили Ван Ши-сюна всем премудростям, какие знали сами, и рассчитывали на хорошее вознаграждение за свой прилежный труд. Да и Ван Ши-сюн очень хотел щедро отблагодарить своих наставников. Однако отец все не возвращался, а братья Чэн отказывались ждать дольше и все решительнее изъявляли свое намерение отправиться в путь. Как ни старался Ван Ши-сюн задержать своих учителей, это ему не удалось. На свою беду, никакими деньгами он не располагал и с трудом наскреб пятьдесят лянов, чтобы поднести братьям Чэн. Таким образом, каждому досталось по двадцать пять лянов да еще по одному платью. Кроме того, Ван Ши-сюн устроил в честь учителей прощальный обед, за которым обратился к ним с такими словами:

— Мудрые и благородные мои наставники, за те знания, которые вы мне передали, я должен щедро вас отблагодарить. Но мой отец что-то зажился в Линьани, а вы непременно хотите двинуться в дорогу, и я лишен возможности воздать вам по заслугам, так как не могу распоряжаться отцовским имуществом. Прошу вас, примите на дорожные расходы то немногое, что я имею в личном своем распоряжении. Если еще когда-нибудь вам случится побывать в наших краях и вы окажете нам честь своим посещением, я постараюсь возместить упущенное.

Увидев, как мало подарил им Ван Ши-сюн, братья вслух ничего не сказали, но про себя подумали:

«Учитель кулачного боя Хун Гун говорил нам, что в этом доме и отец, и сын — люди в высшей степени щедрые и справедливые. Мы пришли сюда в расчете поправить свои дела, а теперь, продержав нас целый год, нам предлагают на дорожные расходы какую-то жалкую мелочь. Да мы получали не меньше, когда служили в Войске верности и справедливости! Уж лучше было уйти отсюда, когда Ван Гэ был дома. Наверняка он дал бы нам на дорогу побольше! Однако его нет, а оставаться здесь дальше — неудобно: ведь нам уже устроили проводы».