Цянь Цай - Сказание о Юэ Фэе. Том 2

Юэ Фэй посетил дома всех предателей и навел на них такой ужас, что у тех чуть языки не отнялись.

Жена Цинь Гуя услышала вопли мужа и послала служанок узнать, что с ним случилось. Служанки поднялись на башню, но Чжан Bao всех столкнул вниз. Многие при падении разбились.

— На башне злой дух! — в страхе кричали они.

Тогда женщина послала на башню Хэ Ли. При его появлении Чжан Bao исчез, Цинь Гуй валялся на полу в беспамятстве и выкрикивал:

— Юэ Фэй, пощади! Пощади меня!

Испуганный Хэ Ли упал на колени и взмолился:

— Доблестный Юэ Фэй, пощади моего господина! Завтра я в кумирне Успокоения духов принесу тебе какие угодно жертвы!

Цинь Гуй понемногу пришел в себя и с помощью Хэ Ли спустился вниз.

— Почему вы кричали, господин? — спросила его жена.

— Когда я писал, на башню спустился дух Юэ Фэя и ударил меня молотом.

— Я поднялся на башню и вижу — господин лежит на полу, — рассказывал Хэ Ли. — Тут я дал обет принести жертвы душе Юэ Фэя, и только после этого господин пришел в себя.

Цинь Гуй подарил Хэ Ли двести лян серебра на жертвоприношения в кумирне Успокоения духов и сказал:

— Мы с женой завтра тоже приедем в кумирню и воскурим благовония.

Когда Ван Нэн и Ли Чжи узнали об обетах, которые дали изменники, друзей охватила радость. Они выбрали счастливый день, отстроили храм У Цзы-сюя и поставили новую статую святого.

Поистине:

Если вы не знаете, что произошло в дальнейшем, то прочтите следующую главу.

Безумный монах говорит намеками в кумирне Успокоения духов. Благородный воин жертвует жизнью у моста Всеобщего спокойствия

Итак, на следующий день Цинь Гуй с женой прибыл в кумирню Успокоения духов, чтобы воскурить благовония и помолиться. Монахи с поклонами проводили их в молитвенный зал. Цинь Гуй поклонился Будде и, приказав монахам удалиться, зажег благовонные свечи.

— Первую свечу воскуриваю за то, чтобы ты, великий дух, защитил нас с женой, дал нам счастье и долголетие, — стал читать он молитву, — вторую свечу воскуриваю с мольбой — повели душам Юэ Фэя и его сыновей не терзать меня. А третьей свечой заклинаю тебя — помоги мне уничтожить врагов!

Окончив молитву, он вызвал настоятеля и приказал ему устроить жертвоприношения во всех храмах и кумирнях города. Потом первый министр с женой погуляли, осмотрели кумирню и вернулись в молитвенный зал отдохнуть. И вдруг на стене перед алтарем Цинь Гуй увидел стихотворение. Оно было написано недавно, потому что тушь еще не успела высохнуть.

В стихотворении говорилось:

Цинь Гуй прочитал стихотворение, и его охватила тревога.

«В первой строфе явный намек на наш разговор с женой у восточного окна. Неужели кто-то нас подслушал?» — подумал он и обратился к настоятелю:

— Кто написал эти стихи?

— Не знаю. Они, наверное, написаны давно. При вас никто из монахов и посторонних в молитвенный зал не входил, — ответил удивленный настоятель.

— Стихи написаны недавно. Тушь еще не высохла! Видишь?

— Может быть, сумасшедший монах? — в раздумье проговорил настоятель. — Объявился у нас недавно такой, не углядишь за ним: все мажет и мажет что-то на стенах!

— Позови-ка его ко мне.

— Боюсь, господин. Этот безумный целыми днями болтает всякий вздор. Как бы он и вам не сказал чего-нибудь неприятного.

— Ничего, зови! Если он больной, я не буду с него взыскивать.

Настоятель послал послушника на розыски сумасшедшего монаха. Тот оказался на кухне.

— Убогий, ты что там намазал на стене? — сказал монаху послушник. — Министр Цинь увидел и рассердился! Идем, он велел тебя привести!

— А я как раз сам хотел его повидать! — ответил сумасшедший.

— Берегись, с первым министром шутки плохи! — предупредил послушник.

Сумасшедший ничего не ответил и вышел. Послушник проводил его в молитвенный зал.

Цинь Гуй не мог удержаться от улыбки, когда увидел грязного монаха в даосском одеянии из перьев; волосы его были растрепаны, рот перекошен, руки кривые, ноги покрыты язвами.

Цинь Гуй усмехнулся:

— Ну и монах! Знаешь ли ты, что:

Выслушав его, сумасшедший дерзко отвечал:

— Я грязен телом, зато совесть у меня чиста! Не то что вы, — слова говорите святые, а на сердце у вас яд змеиный…

— Я спрашиваю: этот стих ты написал?

— Неужто только вам писать дозволено?

— А зачем ты сюда явился с метлой?

— Выметать зло и измену.

— Что там у тебя в другой руке?

— Огненная труба.

— Оставил бы ее на кухне!

— Нельзя было оставить. В ней есть отверстия, приходится закрывать их пальцами, не то дым повалит.

— Глупости болтаешь. Скажи лучше, когда ты заболел?

— Когда увидел на озере Сиху торговца, который продавал восковые шарики. С тех пор и стал заговариваться!

— Почему же ты не позовешь лекаря? Он бы тебя полечил, — вмешалась жена Цинь Гуя.

— Я простудился у восточного окна, госпожа, а от этой простуды никакие лекарства не помогают!

— Да этот монах совсем потерял рассудок! — воскликнула Ван, обращаясь к мужу. — Говорит какими-то дурацкими намеками! Отпустите его, господин, бесполезно с ним разговаривать!