Коллектив авторов - Книга дворцовых интриг. Евнухи у кормила власти в Китае

— Если все так сделать, то тело человека как бы полегчает, и он белым днем взлетит на небо. Нынче прошла лишь первая седьмица. Как можно говорить о его кончине?

— А верно ли, что твой учитель во время своего сидения говорил о семи седьмицах? — спросил Чжиинь.

— То тайна Неба и безмолвное движение его знаков. Как можно раскрывать секреты Неба перед обычными людьми?.. Учитель был очень добр ко мне и сделал из меня человека. Вот, к примеру, у меня всегда был достаток в пище. Словом, я буду продолжать ухаживать за ним!

— Ты слишком молод, а потому я помогу тебе свершить последний обряд. Мы соорудим с тобой скинию и предадим ее огню вместе с останками даоса, а кости захороним в дальнем углу, в саду. Там же поставим пагоду и каменную ступу. Вот так и завершим его земные деяния.

— Но тело пока еще теплое к тому же он продолжает сидеть. Как можно сжигать живого человека?! — на глаза послушника навернулись слезы. — Если у вас, учитель, сохранились добрые чувства, вы должны находиться рядом с ним, помочь ему достичь Истины. Другое дело, если он и после семи недель не вернется к жизни, вот тогда вы вольны поступать по-своему. Нынче же об этом даже не стоит говорить!

От этих слов Чжиинь даже изменился в лице.

— Ах ты щенок! — вскричал он. — Ты смеешь мне перечить — мне, близкому другу учителя! Молокосос! Я проявил заботу и внимание — пришел проведать вас, прекрасно зная, что ты у него сейчас один. Ты же мои добрые намерения переиначил и осквернил! Все равно, я сделаю так, как сказал, посмотрим, что ты на это скажешь!

Усюань повернулся к наставнику-даосу и пал перед ним на колени.

— Учитель, учитель! Скорей приди в себя, проснись! — вскричал он.

Рассвирепевший Чжиинь поднял здоровенный кулачище, намереваясь проучить монашка. Вдруг откуда-то сверху, будто из-под самой кровли, на правую руку монаха упал камень. Чжиинь поднял голову, стараясь разглядеть, что творится там, под крышей. Но тут второй булыжник попал прямехонько в правый глаз. В голове монаха помутилось. „Вот чудеса! — подумал он с тревогой. — Как видно, у брата по ученью и впрямь есть волшебный дар, иначе эти камни в меня бы ни за что не полетели! И все же я не верю!“ — он потер глаз, пощупал ушибленную руку. „Попробую свалить даоса наземь, — мелькнуло в голове. — Интересно, что произойдет?“ Он не стал толкать тело даоса руками, а просто с силой прислонился к нему плечом и надавил, однако тело даоса даже не шелохнулось. Чжиинь разозлился. Как говорится, ярость объяла его сердце, и злость вырвалась из печени. „Не отступлю ни на шаг!“ — подумал он.

Известно, что если человеком овладела какая-то мысль, он способен расшибить голову, а от своего не отступит. Однако сейчас монах схватил ученика за волосы и принялся его волтузить. Усюань закричал от боли, но бежать не стал, да и куда ему бежать? В этот самый миг в обители появился незнакомец лет сорока или поболе, видом вполне приличный, каким бывает человек весьма достойный.

— Не смей его бить! — вскричал нежданный гость. Незнакомцем оказался сам Люй Дунбинь — один из даосских святых. Он быстро утихомирил мошенника монаха и вернул к жизни даоса, вложив в его рот волшебную красную пилюлю. И в тот же миг улетел куда-то на белом облаке. Даос, придя в себя, сразу понял, что странный сон, который он только что увидел, на самом деле есть объяснение его собственных поступков, которые он совершил в своей жизни. Это и напоминание о том случае, когда даос оказал помощь евнуху. Праведник понял, что наступила пора, когда ему следует поведать свою историю людям.

И вдруг он почувствовал, что с его губ будто слетают цветы лотоса, и тогда он затворил дверь своей кельи и снова погрузился в безмолвие. Перед ним было светлое оконце, а подле стоял чистый столик, на коем находились камень для растирания туши и курильница с благовониями. Сделав омовение, он воскурил благовония, положил поклон Будде, Который Грядет [116] Будда, Который Грядет — Будда Жулай, с которым связаны представления буддистов о счастливом времени. , взял в руки кисть и после продолжительных раздумий принялся писать сочинение, которое назвал „Сном Темным и Сном Светлым“. Праведник хотел дать добрые советы всем людям. Поистине:

Так заканчивается роман Праведника из Чанъани, который запечатлел исторические события начала XVII века, связанные с именем евнуха Вэй Чжунсяня. Последние строки романа звучат:

«Окончился Темный Сон, рассказанный выше. Так заканчивается и десятый цзюань книги „Сны Темный и Светлый, мир предостерегающие“.

В год учэнь Измененной эры правления и Драконова Торжества [117] «Драконово Торжество» — так в Китае называлась эпоха смены государственного правления, поэтому в тексте говорится об «измененной эре» — годе учэнь (1628), когда престол занял последний император династии Мин — Сыцзун, он же Чунчжэнь. , в летнюю пору и вдень, когда Великий муж вознесся ввысь, праведник из Чанъани Готай в Обители Безбрежной Протяженности взял в руки кисть и сие записал».

Ворота Душевного совершенствования, ведущие во Дворец Взращивания.

В ивах на берегу реки его поджидала беда; здесь его оскопили.

Среди камней у высокой горы он инока встретил, кто избавил его от невзгод и страданий.

В стихах говорится: