Мурасаки Сикибу - Повесть о Гэндзи (Гэндзи-моногатари). Приложение.

Дом заброшен давно,
И хозяйка совсем одряхлела.
Может быть, потому
И в саду, и возле ограды —
Запустенье осенних лугов…

Белые волны
Набегают на берег. Здесь век свой
Мне влачить суждено.
Я дитя рыбака, и пристанища
У меня постоянного нет.

Рыбачки срезают
В море травы, живет на их листьях
Червячок. Я сама
Виновата во всем, вот и плачу,
А тебя не стану корить.

Даже если бы ночь
В себя вобрала тысячу
Осенних ночей,
Мы всего не успели б друг другу сказать
До первой утренней птицы.

Не спеши привыкать
К тому, к кому сердце стремится,
О ком думы твои.
Привыкнешь — и слишком тоскливо
Тебе будет в часы разлуки.

Безысходно длинны
И тоскливы бессонные ночи.
Меньше всех на земле
Стоит мне продолжать
Тщетную жизнь в нашем мире.

Горький опыт забыв,
Снова для толков досужих
Повод даю,
Неразрывно связав свою жизнь
С тем, кого не любить невозможно.

В столице давно
Цветы осыпались с веток,
Здесь же, в горах,
Протянувшихся вдаль грядою,
Вишни в полном цвету.

Если даже всех слов
Не успев исчерпать, прекращают
Свиданий искать,
Знайте, это о том говорит,
Что к вам, увы, равнодушны.

Будь жизненный срок
Лишь нашим желаньям подвластен,
Разве сердце мое
Сжималось бы так тревожно
При мысли о скорой разлуке?

Лишь забрезжит рассвет,
Встав поскорее, спешу
На сливы взглянуть
В тревоге — не слишком ли сильно
Дул этой ночью ветер?

В Нанивадзу уже
Расцветают повсюду цветы —
Ведь весна так близка.
Просыпаясь от зимнего сна,
Расцветают повсюду цветы.

Мелок тот колодец — в нем
Даже тень горы видна
Той, что Мелкой названа.
Но моя любовь к тебе
Не мелка, как та вода.

Какая досада,
Хотела воды зачерпнуть,
Но мелок, увы,
Этот горный колодец —
Увлажнился лишь край рукава.

В облачении скорби
Гора Мрака, гора Курабу.
Средь отрогов ее
Заблудившийся вряд ли сумеет
Отыскать дорогу назад.

Нам бы с милой вдвоем
На Темной горе поселиться,
На горе Огура,
Тогда краткость летних ночей
Не будет нас так печалить.

Я бы в горы ушел,
Где нет места мирским печалям,
Только как же уйдешь?
Все любимые, близкие — словно
Путы тяжкие на ногах.

По каналу челнок
Уплывает, но тотчас обратно
Вернуться спешит.
К тебе одной неизменно
Возвращаются думы мои.

Цветок мурасаки,
Он один лишь тому причиной:
В долине Мусаси
Все цветы, все травы вдруг стали
Бесконечно дороги сердцу.

Тайком от людей
Я спешу туда снова. Немало
Лет прошло. Отчего ж
Неприступна совсем, как прежде,
Застава на Встреч-горе?

Мимо твоих ворот
Снова я не сумел пройти.
Хлынул ливень, да так —
Не успел рукавом прикрыться,—
Переждать в твоем доме позволь.

Не был там никогда,
Но услышу: «Долина Мусаси» —
И вздыхаю тайком.
А все оттого, что растут
В той долине цветы мурасаки.

Коли так суждено,
То лучше скажи мне прямо,
Что тебе я не мил.
Зачем же смотреть нам в стороны,
Как концам одного шнурка?

Мои рукава
Уподобились, видно, горе
Суэ-но мацу:
Дня не пройдет, чтоб небесные волны
Не захлестнули их.

Летящий пеной белый снег,
О, нынче ты не падай, я прошу,
Ведь нет никого,
Кто рукава мои — из белой ткани —
Высушить бы мог.

Всегда ярко-алым
Мне этот цветок казался,
Но не зря говорят,
Когда пресыщенье приходит,
Блекнут даже цветы.

Даже тонкое платье,
Отделяя нас друг от друга,
Вызывало досаду.
Так неужели меж нами встанет
Проведенная розно ночь?

Жемчужиной новой
Новый год засияет пред нами.
Завтра с утра
Ждать с нетерпением будем,
Когда запоет соловей.

Расщебечутся пташки,
Весне долгожданной радуясь,
В мире всякая малость
Обновляется, один только я
С каждым днем все больше старею.

Каждый раз забываю,
А увидев, вздрогну — не сон ли?
Право, думал ли я,
Что придется когда-нибудь
К тебе сквозь снега пробираться?

В саду у ограды
Посадил сегодня гвоздику.
Вот цветы расцветут,
Любоваться я стану ими,
О тебе вспоминая тайком.