Мурасаки Сикибу - Повесть о Гэндзи (Гэндзи-моногатари). Приложение.

Слив лепестки
Осыпались, ветер кружит их,
Как будто в горах,
Протянувшихся вдаль грядою,
Тропинки заносит снег.

Погруженный в тоску,
Я не ведал счета прошедшим
Лунам и дням.
Не ослышался ли? Сегодня,
Говорят, завершается год…

Ароматом своим
Напомнил тебя невольно
Этот цветок
Сорвала нынче утром, и платье
Промокло насквозь от росы.

Неведомо чей
Аромат разливается всюду:
На осеннем лугу
Кто-то, сбросив, забыл в траве
«Лиловые шаровары».

Кусты осеннего хаги
До сих пор в цвету, отчего же
Плачет олень?
Словно цветы увядающие
Предназначены были ему…

У холма моего
Появился олень и рыдает…
О олень, что явился, рыдая,
В тоске о жене молодой,
Среди первых цветов расцветающих хаги.

Говорят, хризантема
Заставляет людей забывать
О старости близкой,
Могут с легкостью эти цветы
Сотню лет даровать любому.

В лугах Мусаси
Увидал поблекший от инея
Цветок «я приду».
Право, даже его аромат
Осенью стал слабее.

Своей белизной
Готовы со снегом поспорить
Сливы цветы.
Но с чем в этом мире могли бы
Мы их аромат сравнить?

Цвет лепестков
Изменили на густо-алый
Сливы в саду,
Но вот аромат чудесный
Ими совсем утрачен.

Сливы в саду
Все так же благоуханны,
Но их лепестки
И в прежние дни не сверкали
Такой белизной.

Глядя издалека,
И то восхищался невольно
Этой сливой в цвету,
Но, лишь ветку сорвав, оценил
Совершенство запаха, красок.

Цветов лепестки
Так нежны, но едва ль не прелестней
Их аромат.
Чей же рукав коснулся
Сливы в моем саду?

С вишен цветы
Пусть взметнутся облаком легким,
Старость тогда,
Заблудившись, не сможет найти
Привычной своей дороги.

На Вишневой горе
Вишни цветут весною.
Всюду цветы:
Одни осыпаются с веток,
Другие раскрылись едва…

Платье окрашу
В тона такие же нежные,
Как цветущие вишни,—
Когда с веток цветы опадут,
Оно памятью станет о них.

Вот уже с веток
Осыпались — век их так краток —
Вишен цветы.
Вниз упав, стали легкою пеной,
Быстро тающей на воде…

Если бы вдруг
Жизнь и смерть стали подвластны
Желаньям души,
Никто никогда второй раз
Не предавался б печали.

О мире вот так
Говорим — то одно, то другое,
Но можем ли мы
Представить себе, что с нами
Станет в самом конце?

Над вершинами гор,
Куда дикие гуси стремятся,
Рассветный туман
Не светлеет. Не иссякают
Думы о горестях мира.

Тот, кто лишь раз
Хвалу вознес Амида-будде,
Тем самым уже
Обеспечил себе непременно
Место в Лотосовом цветке.

Моя хижина там,
От столицы к юго-востоку,
В ней влачу свои дни.
И люди зовут это место
Горой Отвращенья от мира.

В заливе Сига
То рябь на воде, то волны
Гребни вздымают,
Твоя же душа неизменно
Ясна и невозмутима.

Право же, сердцу,
Способному видеть далёко,
Они не помеха,—
Смогут ли нас разлучить
Тучи над горной вершиной?

Белые тучи
Нависают грядой восьмислойной.
В том далеком краю,
От друзей своих постарайся
Не отдаляться душою.

Неужели опять,
Одно лишь платье на ложе
Постелив, ты прождешь
Меня всю ночь до рассвета,
О дева с моста Удзи?

Шест над водой
Взлетает, и, падая, капли
Увлажняют рукав.
Оттого-то чудится мне,
Что и сам я в волнах качаюсь.

Знаю, похож
На трухлявый я пень, доживающий
В горной глуши,
Но сердце мое и теперь
Готово цветком раскрыться.

До тебя далеко,
Даже прощальных слов твоих
Не дано мне услышать.
Как горько! Но горше тебе
На смертном ложе одной.

Над рекою склонясь,
Растут плакучие ивы.
Подмывает вода,
Ветер к земле пригибает,
Но прочность корней неизменна.

В осенних лугах
Какие цветы привлекут теперь
Своим ароматом?
Одни лишь метелки мисканта
Под холодным ветром дрожат.

Попробуй представить
Утонувшее в дымке неясной
Селенье в горах.
Томительная пора,
Когда все ожидает цветенья…