Алишер Навои - Стена Искандара

И прибыли в предел иной земли.
И вот цари послание прочли.

Один от страха, тот награды ждет, —
Гонцам Румийца всюду был почет.

Всяк из царей, кто с разумом дружил,
К глазам письмо Румийца приложил. [28] К глазам письмо Румийца приложил. — То есть проявил свою покорность.

Цари, прочтя посланье до конца,
Ты скажешь, стали слугами гонца.

Харадж, и дань, и щедрые дары
Отправили наследнику Дары.

И в чаянье, что милость обрели,
Они к подножью славному пришли.

Лишь три владыки гордых трех сторон
Не тронулись к Румийцу на поклон.

Все трое, верные одной судьбе,
Но скажешь, каждый сам был по себе.

Бесстрашьем льву подобен и орлу,
Так говорил кашмирский царь Маллу:

«Хоть Искандар всю землю заберет,
Над всей землею я, как небосвод.

Три силы вечным богом мне даны,
И я не дрогну под грозой войны.

Мои твердыни древние крепки,
Заоблачные горы высоки.

И диво для врага, и горе есть, —
Подземное под царством море есть.

Есть пламя, есть источники огня,
Есть чародеи-слуги у меня.

Пускай с небес на нас падет беда,
Они не дрогнут мыслью никогда.

Прикажут: «Суслик, львом свирепым стань!
Могучим тигром стань, степная лань!»

Таков Кашмир. Нагрянет Искандар,
Я на него обрушу свой удар.

Бедой подую я в лицо ему,
Как вихрь солому, войско подыму.

Но если чарами владеет он
И наши силы одолеет он,

То в глубине страны пустыня есть.
Там, на крутой скале, твердыня есть.

Из красной меди крепость сложена,
Издревле заколдована она.

Под крепостью есть потаенный ход.
Твердыня подпирает небосвод.

А захотим — невидима она…
Такая мощь заклятий нам дана.

Искусство чар не каждый обретет
Из тех, кто в нашей крепости живет.

А спросят нас — искусство ваше в чем?
В том, что огонь и ветер стережем.

Так силен жар полуденной поры,
Что люди умирают от жары.

Спасенье — свежий ветер. Но когда
Подует он, то всем живым — беда.

Под ветром тем огня не развести,
Под кровлею защиты не найти.

Ужасен климат наш. Людей сердца
Он убивает. Здесь не жди венца».

Вот так Маллу Румийцу угрожал,
И так раджа из Хинда отвечал:

«Царь Искандар сказал мне — я внемлю,
Что б он ни приказал мне — я внемлю.

Но ведь когда Дара, владыка стран,
Призвал к себе на помощь Хиндустан,

Как он хвалил меня в письме своем!
Как льстил, нуждаясь в воинстве моем!

Что ж, я откликнулся. Но не забудь —
Мы на год, на два снаряжались в путь.

Забрал налоги за два года я.
Взял от полей и от приплода я.

Вперед я войску за год заплатил.
Когда ж пришел на битву полный сил,

Увидел я, что рок Дару сразил.
Царя сетями смерти обкрутил.

И день твой вспыхнул в боевой пыли…
А мы обратно по горам пошли

И снаряженье износили все,
Без боя по ветру пустили все.

В поход мы вышли в несчастливый час.
В пути напало бедствие на нас.

Теперь в лохмотьях сыновья князей,
Воруют, как рабы, чужих коней.

Пустыни я и горы миновал,
Ногою твердой вновь на царство встал.

Гляжу: увел я войско на войну,
Привел лишь часть десятую одну.

Увы, постигла наш народ беда,
Какой отцы не знали никогда!

Ты думаешь, что черен мой народ,
Но горя это черного оплот.

Я чернотою горя с головой
Покрыт. Но верь, я не противник твой.

Я внял твоим веленьям. Но гляди,
Как бедствуем мы! Нашу кровь щади!

Будь милосерден, слезы нам отри
И дай нам жить спокойно года три.

Пусть в мире обездоленный народ
Еще хоть два-три года проживет!

И если снова в силу мы войдем,
Я сам хотел бы встретиться с царем.

А понуждать войска в поход сейчас —
Докука беспредельная для нас.

Его посланье шлю обратно я.
Его веленье — не судьба моя.

Как смел? Как мне приказывать он мог!
Он — царь там у себя, но он не бог!

Он дерзок был, послы! Я вежлив к вам.
Пусть внемлет с честью он моим словам».

Так дал ответ раджа Румийцу в стан.
Иначе отвечал ему хакан.

Сказал: «В посланье этом злая речь,
Как черный яд, как изощренный меч.

Наверно, царь ваш не в своем уме, —
Настолько дерзок он в своем письме.

Богата и сильна страна моя.
Ни в чем ему не уступаю я.

Все, что он пишет мне в письме своем,
Несовместимо с честью и умом.

Не скажет мне и вечный небосвод, —
Пусть, мол, хакан передо мной падет.

С Дарой у нас, давно установясь,
Была когда-то дружеская связь.

Но он меня ни в чем не принуждал.
Меня, как старший, он не унижал.

Пусть Искандар — второй Дара.
Пусть он Владыкой мира будет наречен,

Но что ж не подсказал премудрый пир [29] Но что ж не подсказал премудрый пир. — В данном случае пир — духовный наставник Искандара, Арасту (Аристотель).
Ему, что Чин — огромный целый мир?

Поспешен он по молодости лет,
Но я не тороплюсь давать ответ.

Он дерзок был в письме, я так скажу,
Но я запальчивость свою сдержу.

Пусть нам он дружбу явит, как Дара,
Тогда дождется он от нас добра.

Но если он всех выше мнит себя,
Лишь о своем величии трубя,

Утратил меру, упоен собой, —
То встретит он у нас вражду и бой.

Я не грожу, — пойду, мол, истреблю!
Но с ним на рубеже я в бой вступлю.

Он нападет на нас — не устрашусь.
Не спрячусь в город, в замок не запрусь.

Я выйду в поле, пыль взмету смерчом.
Во всеоружье дам отпор мечом».

Вернулись три посла в поту, в пыли.
Все Искандару, спешась, донесли,

Что отвечал раджа, Маллу-султан,
Что отвечал надменный им хакан.

Зато сошлись во множестве — смотри! —
Покорность проявившие цари.