Алишер Навои - Стена Искандара

И местом и рекою восхищен,
Прекрасный город там построил он.

И сто названий перебрав стократ,
Назвал свое создание — «Герат».

«Герат» — мы говорим, но посмотри:
Простолюдины говорят «Гери»…

И само солнце город молодой
Избрал своей счастливою звездой.

Как семь планет на тверди голубой,
Семь поясов имеет мир земной.

Как солнце посреди планет своих,
Так Хорасан средь поясов земных.

А в Хорасане — величавый град,
Прекрасная душа его — Герат…

Покамест солнце над землей встает,
Сияньем наполняя небосвод,

Пусть Хорасан красуется всегда,
Не зная смут и горя никогда!

Когда владыка мира город свой
Воздвиг и окружил его стеной,

Вновь для войны покинув свой престол,
Джейхун-реку он с войском перешел.

И распростерлась перед ним страна —
В цвету, как лучезарная весна.

Она «Мавераннахром» названа, —
Меж двух великих рек лежит она.

Страны Мавераннахра ширина,
Примерно, восьмистам верстам равна.

С востока у нее — река Сейхун.
А с юго-запада — река Джейхун.

Есть в той стране еще пятнадцать рек,
И лучшая река из них — Кухек.

Река Кухек, как Нил с Магрибских гор,
С горы Кухек стремится на простор.

То не гора — бесценный талисман,
Сокровищ всей вселенной талисман!

Не глиняные осыпи на ней,
Рубиновые россыпи на ней!

Кто видел эту гору, молвил тот:
«Вот голова Меджнуна слезы льет!»

Был Искандар тем краем восхищен,
Был им, как светлым раем, восхищен.

Построил город близ горы Кухек
И Самаркандом город свой нарек.

Столицей новою украсив мир,
Он двинулся немедля на Кашмир.

Повел через безводные пески
Войска — величьем духа и руки.

И много царств дорогой покорил
И вот к горам Кашмира подступил.

И грозную увидел крутизну —
Ее гранит царапает луну,

Вершина подпирает небосвод,
На кручу взглянешь — шапка упадет!

Сверкая, уходил во мглу небес
Ее стены обтесанный отвес.

Вскарабкаться нельзя на гору ту,
Перелетать — орлу невмоготу.

От неба до земли была она
Огромной трещиной разделена.

Ущелье то, не шире ста локтей,
Глубоко в гору шло, теряясь в ней.

В ущелье тесный закрывали вход
Две створы тяжких кованых ворот.

Их арка тонет в сумраке высот,
Дуга той арки — как небесный свод.

Созданье чародейства — не руки, —
Врата на диво мощны и крепки.

Волшебники, что создавали их,
Гранитом сплошь облицевали их.

На сто локтей от уровня земли
Вверху две медных башни возвели.

Ты скажешь: то не крепость! Не стена!
Ей никакая сила не страшна.

То плод ума, уменья, колдовства —
Так о твердыне той гласит молва.

В той крепости две тысячи людей —
Из них любой — колдун и чародей.

От шлема и до пят снаряжены
Они для обороны и войны.

Так угрожающ облик тех высот,
Что враг к ним на ягач не подойдет.

Оцепенеет злополучный тот,
Кто колдовства черту перешагнет,

Хотя б он на лихом скакал коне,
В беде себя увидит, в западне.

Там ослабеют ноги у коня.
Коню и всаднику там западня!

Там круг могучих чародейских сил
Пути для наступленья преградил…

В смятении о мощи тех преград
Царю передовой донес отряд.

Но шаха этот слух не устрашил,
И с мудрым Арасту он поспешил

Туда — за край рядов передовых,
Проверить вести воинов своих.

Проверив вести войска своего,
Он молвил: «Вот Кашмира колдовство!

Нерасторжима волшебства черта!
Несокрушимы башни и врата!»

Но, дум своих волненье укротив,
Вернулся в стан, войска поворотив.

В шатре с ним Арасту и Афлатун,
Сократ, Аршамидус и Кылинмун,

И муж Волис, и румский Балинос,
Хурмус, и Фарфурнус, и Шаминос. [38] В шатре с ним Арасту и Афлатун, // Сократ, Аршамидус и Кылинмун, // И муж Волис, и румский Балинос, // Хурмус, и Фарфурнус, и Шаминос. — Навои приводит имена мыслителей древности в мусульманской традиции: Аршамидус — Архимед, Кылинмун — Филемон (правитель Спарты), Волис — Фалес Милетский, Фарфурнус — Порфирий Тирский, Шаминос — Самсон Логофет. Однако здесь поэт опять допускает историческую неточность — ни один из упомянутых им ученых не был современником Александра Македонского. Хурмус — Гермес, бог из греческой мифологии, прозванный Трисмегистом.

И с ними на совет к царю пришли
Пятьсот ученейших мужей земли.

Шах Искандар у мудрецов спросил:
«Где средство есть от чародейских сил?»

И встали приближенные царя,
Совет держали, рвением горя,

И говорят: «Великий шах-сардар!
Не опасайся черных вражьих чар:

Пусть крепость их грозна, как небосвод,
Наука наша вход в нее найдет!

Мы сломим ухищрения врагов,
Разрушим укрепления врагов.

Что против знанья — маг и чародей,
Обманщик и базарный лицедей?

Вот мы, зиждители твоей судьбы,
Какие там зиждители, — рабы!

Любой — и Афлатун и Балинос —
Не устрашится колдовских угроз.

А не удастся их осилить нам,
Пусть будут нам уделом — стыд и срам!

Пусть чародеями ворон зовут,
Нам разогнать их — не великий труд!

Ты, царь, два дня спокойно отдыхай
Иль в степи на охоту поезжай.

На третий день мы дело разрешим,
Желание твое осуществим:

Кашмира чары сокрушим во прах!»
…От их речей возрадовался шах.

«Оставьте все дела! — сказал он им, —
Одним займитесь делом — коренным!»

И мудрецы, за шаха помолясь,
Ушли, всецело к делу обратясь.

Расположенье звезд учли сперва,
Взаимосвязь планет и естества.

Горн раскалили силой поддувал
И в нем с металлом сплавили металл —

Ртуть, бронзу, олово. И наконец
Отлили тверди звездной образец —