Алишер Навои - Поэмы

Томление разлуки — черный день,
Чья безнадежна тягостная тень.

Не будь разлуки, не было б средь нас
Роняющих, как слезы, кровь из глаз.

Там — за морем разлуки — грозный суд
Провидит он, где слезы не спасут…

Не потому ль, что розы далеки,
Тюльпаны рвут свой пурпур на куски.

И небосвод, когда б не тосковал
О солнце, туч кошму б не надевал.

И туча, разлученная с луной,
Рыдает над пустынею степной.

А перстень, что без Сулеймана он,
Хотя и талисманом наделен?

Что без души Фархада Бисутун?
Что степь, когда навек ушел Меджнун?

Гора в разлуке стоны издает,
Глухая степь ушедшего зовет.

Тоской о розе соловей спален,
Не потому ли цвета пепла он?

Он серым стал от горя, как зола:
Упала молния и сад сожгла.

Кто разлучен с любимой, только тот
И понял, как огонь разлуки жжет.

Ты у того, кто плачет, сна лишен,
Спроси — и все тебе откроет он.

Но скорбь скрывают тайную одну
Все, кто, как я, в разлуке и в плену.

Я плакать кровью сердца обречен
С тех пор, как с милой сердцу разлучен.

Пусть в этом истребляющем огне
Никто не мучится, подобно мне!

Лишь встреча может муки утишить,
Негаснущее пламя потушить.

Но стала бесконечной для меня
Разлуки нашей ночь. Дождусь ли дня?

Я так страданья книгу изучил,
Что все страданий виды различил:

С богатством разлученье — это знай —
Беда для тех, кто в бренном видит рай.

Отторженность от милых, от друзей —
Для сердца благородного больней.

Разлука с близкими, с семьей своей,
Еще ужасней, нет ее страшней.

Как пережить разлуку, коль в крови,
Коль в существе твоем — болезнь любви?

Не равны тягостью рода разлук,
Но всякая из них — источник мук.

Тягчайшая из них, когда пути
Не смог ты сердцем к Истине найти.

Все — кроме первого — рода разлук
Я испытал и стал горнилом мук.

Но человек, пускай всего лишен,
Коль сердцем тверд, не ослабеет он.

Пускай в душе предела мукам нет,
Тогда надежда свой подъемлет свет,

И мы к устам тот кубок поднесем,
Наполненный слияния вином.

Зови его напитком бытия.
Навек в нем возродится жизнь твоя.

О боже, новой жизни весть яви!
Надежду дай страдальцу Навои!

Тот, кто событья века записал,
Так мускусом по амбре начертал:

Когда правитель Рума, скажешь ты,
Дошел до крайней западной черты —

На западе увидел племя он,
Чьей злобой род людской был изнурен.

Хан из улуса к Искандару в плен
Попал — и милость получил взамен.

Он, покорясь румийскому ярму,
Привел все племя в подданство ему.

Им Искандар сказал: «Вы все со мной,
Чтоб верность доказать, пойдете в бой,

Чтоб муравьев огромных истребить,
Мир от опасности освободить!»

«О царь! — сказало войско дикарей, —
Опора мира и вселенной всей!

Коль этих муравьев мы перебьем,
Мы — великаны — сами пропадем:

Когда мы десять суток спим подряд,
В ту пору муравьи нас сторожат.

Мы десять суток бодрствуем; потом
Мы десять суток спим глубоким сном.

В ту пору к нам враги не подойдут —
Врага любого муравьи убьют!»

В ответ им шах ни слова не сказал,
Всем муравьям помилованье дал.

Сказал: «А где из золота гора?
И где еще гора из серебра?»

Тот исполин, себя ударив в грудь,
Сказал: «О них и думать позабудь!

Нельзя пойти по этому пути,
А кто пошел — того нельзя спасти.

Отсюда, где стоим, от степи сей
До этих гор дорога — в десять дней.

Но мы их не видали никогда,
Хоть и недальний путь ведет туда.

На той дороге бедствий и вреда
Подстерегает путника беда.

Там воды смертоносные текут,
Деревья ядовитые растут.

Там, жаждой разрушенья обуян,
Свирепствует пустынный ураган.

Все на своем пути сжигает он,
Дракона в воздух подымает он.

Те, кто, минуя этот смерч, пройдут,
Без счета на дороге змей найдут.

Там кобры и очковые кишат,
И каждая хранит старинный клад.

А змей число, как старцы говорят,
Тьмы тысяч, а вернее — мириад.

И воздух напоен над степью всей
Дыханьем ядовитым этих змей.

И аспиды, чей убивает взгляд,
На том пути к сокровищам стоят.

Ты не ходи к пределам той земли,
Мы до нее и сами не дошли!»

Ответил Искандар ему: «Ты прав!
Рассказ твой необычный услыхав,

Куда хотел пойти, я не пойду,
Войска в обитель бед не поведу.

Зачем нам золото и серебро,
Когда от них беда, а не добро?

Несовместимо с нашим естеством,
Идя за золотом и серебром,

Войска в пути беспечно истребить,
Богатство жизни вечной погубить!»

За золотом и серебром в поход
Он не пошел; освободил народ.

Суровых этих диких степняков
Он защитил от рабства и оков

И отпустил их, поручив судьбе.
Но нескольких оставил при себе.

Из-за ужасного обличья их
Поставил среди избранных своих.

Когда Магриб им завоеван был,
Он взгляд опять на север обратил.

И кручи снежных гор перевалил,
И голубое море переплыл.

Пока корабль его, как колыбель,
Качали волны, чинская газель,

Чья в бедствии рука его спасла,
Кудрей арканом в плен его взяла.

Взяла его в глубоких плен утех,
Для Искандара став желанней всех.