Автор неизвестен Древневосточная литература - Предания о дзэнском монахе Иккю по прозвищу «Безумное Облако»

Так он написал и установил табличку. Иккю проходил мимо, увидел её и изволил дописать:

Конец четвёртого свитка «Рассказов об Иккю, собранных в разных землях»

Один человек заказал у художника Кано-но Тоса [238] Кано — известная школа живописи, получившая распространение во второй пол. XV в. Художник с таким именем неизвестен; кроме того, Тоса — название ещё одной школы живописи. картину и подумал: «Нет на ней славословия, как же так?» — поговорил с кем-то ещё, а тот предложил: «А попросите Иккю!»

«И правда!» — решил он и пошёл к Иккю:

— Вот эту картину мне нарисовал такой-то художник. Неловко вас просить об этом, но, если бы вы изволили написать к ней славословие, был бы счастлив! Однако же, кто это такой здесь нарисован? Глаза выпучены на всё лицо, и бородища до глаз, страшный такой!

Иккю отвечал:

— Сейчас посмотрим. — Он пригляделся к картине. — Это же основатель нашей школы! [239] Т. е. Бодхидхарма. Не мне, глупому монаху, писать славословие, но, раз уж вы меня об этом просите, так и быть, напишу.

С этими словами он, нимало не раздумывая, написал:

Так он изволил написать. Тот человек сказал:

— Премного благодарен! — принял свиток, склонив голову, и вернулся к себе. Та картина со славословием сейчас хранится в его доме как великое сокровище.

«Вот эту картину мне нарисовал такой-то художник. Кто это такой здесь нарисован? Глаза выпучены на всё лицо, и бородища до глаз!» Иккю отвечал: «Это же Бодхидхарма, основатель нашей школы!»

Где-то жил человек, ничем не примечательный и вздорный. И при том был он богат и ни в чём не знал недостатка. Служило у него множество людей. Желая выразить свою волю, он установил у дверей в дом табличку с правилами для работников. На ней было написано:

Однажды пригласил он к себе Иккю. Они поговорили о разных делах, и в конце разговора Иккю спросил:

— Странная табличка перед дверью у вас. Это правила для работников?

— Так и есть! — ответил хозяин.

Иккю развеселился и перед уходом написал на ней:

Бумагу с написанным он прикрепил к табличке с правилами и пошёл домой.

В столице был один отшельник. Однажды пришёл он в сплетённую из трав хижину к Иккю, чтобы выразить ему своё почтение.

Преподобный тогда болел и передал ему: «Извините, но сейчас я никого не могу принимать, а если у вас ко мне какое-то дело, приходите попозже», но тот монах сказал: «Понимаю, вы больны. Но хотел бы повидать вас, хотя бы и стоя [240] То есть нанести короткий визит, не усаживаясь. ».

Иккю был прямодушным монахом, а потому подумал: «Я ему сказал, что никого не принимаю, — может быть, он решил, что я его стесняюсь?» — и вышел к нему.

Тот монах сказал ему:

— Я обитаю в столице, изучаю буддизм школы Тэндай, как он есть. Однако же кое-что мне непонятно, и я хочу спросить вас, господин монах.

Иккю отвечал:

— Что же вас беспокоит? Я сам неумён, даже азбуку ироха [241] Азбука ироха — стихотворение буддийского содержания, в котором использованы все буквы старой японской азбуки. — и ту разъяснить не сумею, настолько я глуп. Так что даже не надеюсь развеять ваши сомнения.

Тогда тот монах сказал:

— Как понимать, что буддами станут и деревья, и травы?

Иккю отвечал:

— Чем думать о деревьях и травах, подумай, как ты сам станешь буддой.

Тот монах вновь вопрошал:

— А где же появляется этот становящийся будда?

Иккю на это:

— Разгляди это в своей душе! — так изволил ответить, и тот монах тут же ушёл, не найдя слов.

— Не зная о просветлении в собственном сердце, ищет его у других, — что за глупец! Всё равно как если б слепой рассуждал о чёрном и белом, или обезьяна принялась бы ловить отражение луны в воде. Вступая на путь, стоит задуматься о важных вещах — о жизни и смерти, о том, как вырваться из круга перерождений, — вот о чём нужно думать тому, кто вступил на путь. Не понимая себя, спрашивать других, — что за глупость! — потешался Иккю.

Преподобный тогда болел и передал гостю: «Извините, но сейчас я никого не могу принимать, если у вас ко мне какое-то дело, приходите попозже», но тот сказал: «Понимаю, вы больны. Но хотел бы повидать вас, хотя бы и стоя».

В краю Идзумо, в местности, что называется Оохара, есть человек, которого зовут Юрурия Фудзи-таю. Долго он жил в Киото, но был родом из Идзумо и потому уехал назад и увёз домой с собой жену из Киото.

Эта жена, пока обреталась в Киото, прежде, до того, как обручилась с тем человеком, переписывалась с другими мужчинами.

О том втайне проведал один человек и передал Фудзи-таю. Он взял те письма и спрятал. Думал он: «Я грамоты не знаю и что теперь делать — не ведаю; кому бы их показать?» — А показать-то и некому, так что в тот день ничего не вышло.