Автор неизвестен Древневосточная литература - Предания о дзэнском монахе Иккю по прозвищу «Безумное Облако»

Иккю услышал это и сказал: «Что за мелкая душа у этого монаха!» — заказал три тюка очистков от тыквы и приложил письмо:

«Получив весточку от вас из таких дальних мест, посылаю вам очень много очень дешёвых вещей. Если понравится, могу выслать сколько угодно ещё, только скажите!»

Всё это он отослал монаху, а тот, говорят, более никого не беспокоил корыстными просьбами.

Когда Иккю пребывал в Киото, неподалёку жил редкий среди людей скряга, и раз за разом донимал Иккю. Тогда Иккю послал к нему за мельницей для чая [272] Мельница из жерновов с ручкой, предназначенная для изготовления порошкового зелёного чая. . Тот скупой монах передал: «Вы присылали за чайной мельницей. Было бы совсем не трудно дать, но если давать её всем, то она изотрётся, потому пришлите лучше сюда чай, чтобы смолоть его». На том в тот раз всё и закончилось.

А через какое-то время тот жадный монах прислал кого-то в тот храм, где жил Иккю, с просьбой одолжить лестницу. Иккю, выслушав просьбу, отвечал: «Было бы совсем не трудно дать, но если давать её всем, то она будет плохо работать, потому приходите сюда и взберитесь по ней».

Жадный монах прислал кого-то в тот храм, где жил Иккю, с просьбой одолжить лестницу. Иккю отвечал: «Я бы дал, но если давать её кому попало, то она будет плохо работать, потому приходите сюда и взберитесь по ней».

Как-то раз житель какой-то деревни в глуши впервые подался в столицу, а сам он всегда делал вид человека бывалого, хотя грамоте был не учён. И в столице он напустил на себя такой вид, а хозяин того дома, где он останавливался, был человек угодливый. Иногда он бывал у Иккю, и тому человеку из деревни он предложил:

— Что же, раз вы впервые прибыли в столицу, нужно бы вам повидать Иккю, который живёт в Мурасакино!

— Конечно! Его и в нашей деревне хорошо знают. А мои родители с ним такие любовники [273] В оригинале — тинтин , слово, использовавшееся для обозначения очень близких отношений между мужчиной и женщиной. Слово использовано намеренно неточно, чтобы передать диалект или неучёность говорящего, оно подчёркивает его деревенское происхождение и самоуверенную вольность в обращении со словами. , не разлей вода! Нужно бы сходить да повидаться с ним.

Так они пошли в Мурасакино вместе с хозяином постоялого двора.

Тогда Иккю как раз был в монастыре и вышел к ним. Тому, кто пришёл из деревни, он сказал:

— Вы, как я слышал, прибыли из деревни. Как приятно, что вы решили зайти ко мне! Вы, должно быть, устали с дороги, так что сделаем «хэйгай» [274] Хэйгай — слово китайского происхождения, означающее «вести себя свободно», «быть как дома», «отдыхать» и т. п. .

Тот деревенский парень подумал, что ему предлагают еду, и ответил:

— Конечно, с удовольствием угощусь!

Хозяин постоялого двора, едва сдерживая смех, попробовал исправить его оплошность:

— Премного вам благодарны за вашу заботу. Для таких безродных, как мы, «хэйгай» будет в самый раз.

А тот деревенщина с таким же уверенным видом сказал:

— А, так это вы о «хэйгае»? Да уж, совершенно верно, в нашем краю мы из всякой лапши обычно едим «хэйгай» и рубленую гречневую лапшу. Мисочка лапши бы не помешала. Пускай несут!

Один человек, который жил у пересечения Второго проспекта и Хорикава, отправился поклониться в святилище Имамия [275] Святилище Имамия, посвящённое божествам Оокунинуси, Котосиронуси и Кусинадахимэ, расположено на севере Киото, к северо-западу от Дайтокудзи, где был настоятелем Иккю. . Когда проходил он мимо Дайтокудзи, вспомнил об Иккю и послал к нему посыльного со словами: «Сообщаю вам через посыльного, что нахожусь сейчас у ворот вашего храма. Хотел бы осведомиться о вашем здоровье», и так далее, такие слова он учтиво передал ему.

Иккю же и от себя послал монаха передать: «Заходите хоть ненадолго. Сейчас ещё и осенний дождь пошёл, так что приготовлю беседку для встречи, хоть она и не сравнилась бы с жилищем Тэйка [276] Иккю здесь упоминает жилище Фудзивара-но Тэйка (1162–1241), названное «Беседка, где пережидают осенние дожди». ».

Посетитель был неучён, и ни слова не понял из того, что передал Иккю, потому ответил: «Обувь у нас грязна, так что мы пойдём дальше».

Иккю снова послал монаха передать: «Услышал, что вы сказали о грязной обуви. К счастью, у нас есть и бамбуковая веранда — тикуэн [277] Веранда, сделанная из бамбука, на которой можно посидеть, подойдя снаружи и не заходя в дом. . Заходите, пожалуйста!»

А тот человек решил, что «Тикуэн» — это имя человека, и отвечал: «Благодарю за приглашение. У вас и Тикуэн сейчас? Передавайте и Тикуэну мои наилучшие пожелания» — так он сказал и быстро ушёл по своим делам.

Иккю послал монаха передать: «Заходите хоть ненадолго. Сейчас ещё и осенний дождь пошёл, так что приготовлю беседку для встречи».

Неподалёку от Мурасакино обитал один отшельник, которому уж перевалило за сорок, а грамоте он так и не выучился. Временами он обращался к Иккю с разными просьбами.

Как-то раз пришёл он к Иккю, встал перед ним и сказал:

— Из всех искусств человека нет такого, которое бы сравнилось с умением хорошо писать. Страдаю я оттого, что не ведаю о «тростниках в бухте Нанива» [278] То есть не различает прекрасного и безобразного. Слово аси , «тростник», созвучно слову «плохой», ёсиаси , «хороший тростник», также может быть воспринято как «хорошее и дурное». Бухта Нанива упомянута, вероятно, оттого, что стихотворение об этой бухте использовалось на первых этапах обучения письму. . Слышал я, что «если утром познаешь правильный путь, вечером можно умереть» [279] Цитата из книги «Беседы и суждения», гл. 4 «Ли жэнь». . Дни мои близятся к закату, спешу я отыскать Путь, так не напишете ли что-нибудь для меня, чтобы я этому выучился?

Иккю отвечал:

— Простое дело! — написал что-то азбукой и иероглифами и вручил ему.

Отшельник почтительно принял написанное, удалился в свою келью и принялся неустанно учиться.

Через день-другой наутро направился он в храм к Иккю и повстречался с его учениками.

— Господин монах, мы слышали, что вы изволите учиться письму! Какая чудесная настойчивость! А есть ли «сюсэки»? [280] Буквально «следы рук», что-нибудь, собственноручно написанное. Монах неграмотен, и потому решил, что речь идёт о еде.