Автор неизвестен Древневосточная литература - Предания о дзэнском монахе Иккю по прозвищу «Безумное Облако»

Так рассказывал Иккю, а дамы заскучали и нахмурились.

Чтобы осмотреть постройки святилища Касима, Иккю пошёл туда на паломничество. Когда подошёл он совсем близко к святилищу, из чащи, откуда-то из-за деревьев, вдруг выскочило невесть что, похожее на монаха-ямабуси в семь сяку [261] Ок. 210 см. ростом, и, обратившись к Иккю, спросило:

— Что такое Закон Будды?

— Это то, что в груди, — отвечал Иккю.

— Если так, сейчас разрежем и посмотрим! — сказал тот, выхватил меч, сверкавший подобно льду, и приставил его к груди Иккю, туда, где находится сердце.

— Подожди-ка! — сказал Иккю, нимало не смутившись, и произнёс:

Когда он так сказал, тот оборотень пропал неведомо куда. Ну разве не удивительна ли такая находчивость?

Тэнгу спросил Иккю: «Что такое Закон Будды?» «Это то, что в груди», — отвечал Иккю. «Если так, сейчас разрежем и посмотрим!» — сказал тот, выхватил меч и приставил его к груди Иккю.

Когда Иккю пребывал в Одавара, что в земле Сагами, то, говорят, жил он в хижине одного ронина, которого звали Катаока Ядаю. Управляющий той земли, услышав о том, направил к нему посыльного, чтобы тот передал: «Вы, наверное, устали от долгого путешествия. Ничем не примечателен мой дом, но приходите, отдохнёте с дороги!»

Иккю сказал: «Хорошо!» — и отправился в дом управляющего вместе с посыльным. Управляющий взялся за дело всерьёз, угощал его разными лакомствами, какие только бывают в горах или в море.

И вот, когда подали сакэ, расспросив Иккю о делах, тот попросил:

— Неловко даже спрашивать, но не могли бы вы что-нибудь написать для меня?

Иккю, выслушав, согласился:

— Это легко! Вот как вернусь к себе, так и отправлю вам! — и пошёл туда, где он жил. С ним отправили посыльного со словами:

— Вы давеча пообещали что-нибудь написать, отдайте этому человеку.

А Иккю был, наверное, очень занят. Взял он лежавшую тут же бумагу, на которой Ядаю что-то писал, и отдал посыльному.

Он обрадовался, вернулся и показал это управляющему. Тот развернул, посмотрел — почерк Ядаю. «Удивительное дело! Верно, это посыльный всё напутал», — решил управляющий, вызвал его и расспросил.

— Это он сам мне передал из рук в руки! — отвечал посыльный.

— Наверное, просто растерялся от неожиданности… — И вновь послал того человека с посланием: «Давешняя записка написана почерком Ядаю. Прошу вас, напишите что-нибудь своей рукой!»

— Так он меня настойчиво просил, и почему это я перепутал… — сказал Иккю и передал тщательно перевязанный свёрток.

Посыльный обрадовался, вернулся и передал это управляющему. Тот разорвал свёрток, а там оказалась старая набедренная повязка-ситаоби [262] Мужское нижнее бельё, то же, что фундоси. «Повязывать фундоси» — решительно взяться за дело, подобно русскому «засучить рукава». Кроме того, «завязывать, повязывать», каку, омофонично слову «писать». Смысл данного послания, вероятно, в том, что Иккю всерьёз собирается создать каллиграфический свиток для управляющего. . Управляющий всплеснул руками и рассмеялся.

А потом, перед тем как идти дальше, в землю Осю, он написал большой иероглиф «Ива» и подарил Ядаю. А ещё была у Ядаю старая ширма, на которой было нарисовано не пойми что. Он спросил у хозяина, что бы это могло быть, а тот сказал:

— Старая она уже, непонятно, что там нарисовано. Родители говорили, не то лошадь, не то бык.

— Если бык, то должны быть рога. Рогов нет, значит, это должна быть лошадь, — заметил Иккю.

Хозяин попросил:

— Кстати, не надпишете ли эту картину?

— Это легко! — сказал Иккю и написал крупными знаками:

«Говорят, что это лошадь».

Ту картину и сейчас очень любят и берегут, как сокровище.

Это случилось, кажется, когда Иккю был ещё учеником. На перекрёстке на Первом проспекте поставил он табличку с таким объявлением:

«Иккю, Старый наставник Японии, обрёл сверхспособности и будет переворачивать тыкву-горлянку! Все, кто желает посмотреть на это, приходите. Будет это в такой-то день этой луны!»

Сделав это, устроил он площадку для представлений в Мурасакино. «Что-то будет!» — решили падкие до зрелищ жители столицы, и вот, стар и млад, мужчины и женщины, знать и простолюдье, беднота и богачи, — со всех ног толпой повалили туда.

И вот, когда площадка заполнилась, выскочил Иккю. Спереди на одежду он прицепил большую тыкву-горлянку, «хётан», в обеих руках держал по палке. Проскакал он с запада на восток, с севера на юг, так несколько раз, а потом громко возгласил:

— Тан-хё-тан-хё-тан-хё… — повторил он раз двадцать, танцуя и подпрыгивая, а как наскакался, сказал:

— Пускай подойдут следующие зрители, пропустите следующих! — и выгнал зрителей с площадки.

Те удивлялись:

— Что это было?

Были и такие, кто разочаровался, а иные ещё говорили:

— Не впервые Иккю нас провёл!

А многие просто долго не могли рот закрыть от удивления.

Когда Иккю поднимался на гору Хиэй, с ним был Нинагава Синъуэмон. Он сказал Иккю:

— Только что пришли в голову стихи, я вам прочту. Попробуйте придумать продолжение!

Не успел он договорить, как Иккю продолжил:

Так он сумел закончить стихотворение в один миг. Потом он, поднявшись гору, проказничал там, но об этом уже написано до нас, и мы это опустим [264] Здесь автор отсылает читателя к «Рассказам об Иккю», где описаны стихи, сложенные Иккю на г. Хиэй. .

Случилось это, когда Иккю был ещё совсем мал. Когда он впервые встретился с Касо [265] Касо — дзэнский монах, один из наставников Иккю. В действительности Иккю начал учиться у Касо в возрасте 21 года, после смерти предыдущего наставника. , тот сказал ему: