Ольга Петерсон - Наследники Вюльфингов [предания германских народов средневековой Европы в пересказах Е. Балобановой, О. Петерсон]

— Боюсь я только одного, — возражал витязь Гервиг, — как бы, приметя нас, не увели девушек куда-нибудь в такое место, где мы никогда уж их не увидим.

— Нельзя же покинуть здесь других благородных девушек, — говорил Ортвин. — Вся свита моей сестры должна вернуться вместе с нею.

Рыцари направились было к лодке, Гудруна же начала плакать.

— Горе мне, бедной, — говорила она, — теперь уж не будет конца моей муке! Неужели должна я утратить всякую надежду на избавление? Прежде казалась я тебе всех лучше, теперь же кажусь я тебе всех хуже, — крикнула она вослед Гервигу, когда витязи садились уже в лодку, — на кого покидаешь ты меня, несчастную, и кто утешит меня здесь?

— Для меня ты всех лучше! — отвечал ей Гервиг. — Прошу тебя, никому не говори о моем приезде: к рассвету я буду уж тут с восемнадцатью тысячами отважных моих воинов.

Витязи поспешили скрыться из виду. Можно сказать, не солгав: никогда еще не бывало более горестной разлуки. Девушки, оставшись на берегу, следили взором за удалявшейся лодкой, пока она не скрылась среди волн.

Так долго стояли они, совсем забыв о работе. Увидела-таки злобная Герлинда, что без дела стоят они на берегу, и страшно рассердилась.

— Однако, что же это ты бросила дело и не моешь одежд Людовика? — сказала наконец Гильдебурга. — Если увидит это Герлинда, она изобьет нас так, как никогда еще не бивала!

— Слишком я знатна для того, чтобы служить Герлинде прачкой, — отвечала Гудруна, — сегодня два короля рады были обнять и поцеловать меня.

— Послушайся моего совета, — говорила Гильдебурга, — помоем хоть немного это платье, чтобы не нести его домой таким грязным.

Но Гудруна, не обращая внимания на ее слова, взяла несколько тонких полотняных одежд Герлинды и бросила их в море. Полотно, продержавшись немного на волнах, пошло ко дну, и неизвестно, нашли ли его потом или нет.

Когда стемнело, Гильдебурга одна понесла домой белье и платье; сестра же Ортвина ничего не хотела нести.

Было уже очень поздно, когда подошли они к бургу. Герлинда сама ждала их у ворот.

— Кто же позволяет вам так поздно разгуливать по острову? — закричала она, увидя их. — И где же мое тонкое полотно? Почему не несешь ты его, а идешь с пустыми руками?

— Я оставила его там, на берегу, — отвечала Гудруна, — показалось оно мне очень тяжело. А до того, найдешь ли ты его там, или нет, мне нет никакого дела.

— Ну, это не пройдет тебе даром, — закричала волчица, — ты заплатишь мне за это прежде, чем я лягу спать!

Тут приказала она разобрать колючие изгороди и навязать из них розог и потом, велев привязать Гудруну к кровати, выгнала всех из комнаты. Молодые девушки из свиты Гудруны подняли громкий плач. Видя, что не избежать ей позорного наказания, Гудруна решилась на хитрость.

— Послушай, — сказала она Герлинде, — если сегодня дотронешься ты до меня этими розгами, то, поверь, я отплачу тебе за это, когда стану королевой! Если же избавишь ты меня от наказания, то я полюблю того, кому отказала, и буду жить в Орманском королевстве. Никто и представить себе не может, что сделаю я, когда достигну власти.

— Ну, тогда я забуду свой гнев, — воскликнула Герлинда, — и если бы ты потеряла целую тысячу полотняных сорочек, я и не вспомнила бы о них. Тебе же будет лучше, если согласишься ты полюбить Гартмута, короля Орманьи.

— Не могу я больше терпеть этих мучений. Позови же ко мне короля Орманьи, — сказала Гудруна.

Слышавшие это поспешили известить Гартмута, что Гудруна зовет его к себе, забыв свою к нему вражду.

Не сразу поверил Гартмут первому, принесшему ему эту весть, но, услыша то же и от других, с радостью поспешил к Гуд руне и уже хотел было обнять ее, как свою невесту, но Гудруна остановила его.

— Постой, Гартмут, — сказала она, — ты видишь: перед тобой прачка, — продолжала она, указывая на свою мокрую одежду, — подожди, когда стану я королевой и тебе не стыдно будет обнять свою жену. Теперь же обещай исполнить мою просьбу.

Гартмут обещал, и Гудруна потребовала, чтобы к ней вернули всех ее девушек, прислуживавших в покоях Герлинды, истопили бы для них баню и дали бы им хорошие одежды вместо старых и разодранных, в которых Герлинда заставляла их ходить.

После бани подали им вина, самого лучшего, какое только нашлось в Орманье, и усадили их в роскошном зале. Герлинда же позвала дочь свою, Ортруну, и приказала ей тоже одеться со своими молодыми девушками и присоединиться к Гудруне и ее свите. Ортруна охотно исполнила приказание матери. Когда она вошла в зал, Гудруна пошла к ней навстречу, и видно было, что обе они были веселы и довольны.

Еще одну хитрость придумала Гудруна: упросила она Гартмута разослать гонцов по всему своему королевству — пусть созовут они ко двору всех друзей Гартмута, чтобы те посмотрели на его невесту, а она показала бы своим девушкам орманских воинов. Послушался Гартмут и разослал во все концы целую сотню послов. Гудруна того и хотела: тем меньше врагов должны были застать наутро гегелинские воины.

Когда все разошлись и Гудруна осталась одна со своими девушками, некоторые из них принялись плакать от огорчения, полагая, что теперь они уж навсегда останутся в Орманье, но Гудруна, позабыв на этот раз приличие, громко засмеялась над их словами. Услыхала ее смех Герлинда и взяла ее досада. Вскочив с постели, побежала она к Гартмуту.

— Сын мой, не знаю я, чему это смеется Гудруна! Проведала я, что приехали сюда тайные послы от ее друзей — берегись, как бы через них не лишиться тебе жизни и чести!

— Полно! — отвечал Гартмут. — Пусть повеселится со своими женщинами: друзья ее далеко, и я не знаю, как бы мог я с ними встретиться.

На ночь были приготовлены для Гудруны и ее девушек роскошные постели, и камергеры Гартмута с почетом проводили их в спальню. Гудруна озаботилась хорошенько угостить служителей Гартмута вином и медом и, уходя к себе в спальню, отпустила их всех отдыхать.

Стены покоя, где должна была ночевать Гудруна со своими девушками, были очень крепки и плотны; к тому же и дверь, по приказу Гудруны, заперли изнутри на четыре засова, так что никто не мог слышать, что происходило в покое.

— Теперь я порадую вас вестью об избавлении от ваших страданий, — сказала Гудруна девушкам, — завтра увидите вы своих друзей. Подумайте, сегодня обняла я своего мужа, Гервига, и брата своего, Ортвина. Теперь нас ждет радость и счастье и, поверьте мне, если только доживу я до того времени, когда стану королевой, всех вас я щедро награжу бургами и землями.

Радостные и полные надежд улеглись девушки спать; наутро ждали они рыцарей, явившихся освободить их из неволи.

Послушаем теперь о том, как Ортвин и Гервиг вернулись к своим витязям, ожидавшим их на берегу моря.