Ольга Петерсон - Наследники Вюльфингов [предания германских народов средневековой Европы в пересказах Е. Балобановой, О. Петерсон]

Раз прилетела к ним в полдень пташка.

— Увы, милая пташка, жаль мне тебя за то, что загнали тебя сюда эти волны, — сказала Гудруна.

И в ответ на это птица заговорила с нею человеческим голосом.

— Послана я к тебе послом от Бога. Спрашивай же меня, прекрасная девушка, и я сообщу тебе вести о твоих родичах.

Услыша голос, молодая девушка не хотела верить, что говорила птица: казалось ей, что слышит она человека.

— Ободрись, чужеземная девушка, — продолжала птица, — ожидает тебя большая радость. Расспрашивай же меня о своей родине — я прилетела к тебе послом от твоих близких. Сам Господь Бог послал меня сюда тебе на утешение.

Слыша то, Гудруна на коленях возблагодарила Бога.

— Сам Господь Бог печется о нас, — сказала она Гильдебурге, — не будем же больше печалиться и тосковать!

— Раз сам Христос послал тебя сюда нам в утешение, — продолжала она, — то скажи же, жива ли еще королева Гильда? Она была матерью несчастной Гудруны.

— Я скажу тебе это, — отвечала птица, — мать твою, Гильду, видела я живой и здоровой в то время, как посылала она к тебе сюда самое драгоценное, что только может вдова послать своему близкому.

— Еще спрошу я тебя, не сердись за мои расспросы, жив ли еще брат мой Ортвин, король Ортланда, и Гервиг, мой милый? Эту весть очень хотелось бы мне от тебя слышать.

— Открою я тебе и это. Живы и здоровы и Ортвин, и Гервиг: видела я их в море среди волн. Оба витязя дружно работали одним веслом.

— Скажи же мне еще, не знаешь ли ты, не приедут ли в эту землю Ирольд и Морунг? Охотно повидала бы я их: они родичи отца моего, Гетеля.

— И это скажу я тебе. Видела я и Ирольда, и Морунга. Они ревностно служат тебе, и если прибудут в эту землю, то много шлемов будет разбито ими. Теперь же я покину вас, — продолжала птица, Божий посол, — я исполнила свое поручение и более ничего не могу вам сказать.

— Горько мне, что не могу я еще расспросить тебя, — воскликнула Гудруна, — именем Христа умоляю тебя, облегчи мое горе прежде, чем улетишь отсюда!

— Ну, раз просишь ты меня Христовым именем, то не могу я отказать тебе. Спрашивай же меня обо всех твоих родных.

— Не знаешь ли ты, не идет ли в эту землю Горант из Тенемарки со своими воинами?

— Войною идет сюда Горант из Тенемарки со своими витязями. В руках несет он значок Гильды, потому что Гегелинги идут на землю Гартмута.

— Жив ли еще Вате из Штурмланда? Тогда перестала бы я жаловаться, а если бы при значке моей матери увидала я еще и старого Фруте, то все мы могли бы только радоваться.

— Идет к тебе в эту землю и Вате из Штурмланда. Могучей рукой своей держит он кормовое весло на корабле Фруте. Не найдешь ты более надежного друга в военное время.

Птица собралась было улететь, но несчастная девушка опять заговорила:

— Не всю еще скорбь мою и заботу сняла ты с меня, — сказала Гудруна, — хотелось бы мне знать, когда это будет, что я на чужбине увижу послов матери моей, Гильды?

— Радость ждет тебя: завтра рано утром придут к тебе два посла. Они так прямы и честны, что не обманут тебя и не принесут тебе ложной вести.

Но птице пора было лететь, и Гудруна перестала ее расспрашивать.

Девушки до глубокой ночи оставались на берегу, стирая одежды. Они говорили о витязях, которых послала за ними Гильда из земли Гегелингов. Но наконец настала ночь, и девушки должны были вернуться домой. Тут в гневе встретила их злобная Герлинда. Ни одного дня не проходило без того, чтобы она не осыпала их бранью и угрозами.

— Почему это так долго стираете вы полотно и другие одежды? — крикнула она им. — Слишком уж медлите вы над моими белыми шерстяными платьями! Берегитесь, как бы не пришлось вам за это плакать!

— Мы делаем все, что можем, — отвечала ей Гильдебурга, — но теперь так холодно, что мы совсем мерзнем на берегу; при теплом ветре мы работали бы скорее.

Но Герлинда злобно отвечала ей:

— Нечего вам разбирать погоду! Вы все равно должны стирать с утра до ночи, и завтра с рассветом должны уж выйти на работу. Праздник близко — вы это знаете. К Вербному воскресенью к нам съедутся гости. И если к этому дню не хватит у вас белых одежд на всех моих воинов, то вам достанется так, как никогда еще не доставалось ни одной прачке.

Девушки ушли в свою комнату, сняли с себя мокрое платье и легли на голых досках — злобная Герлинда не давала им подушек. Плохо спалось им ночью, и не могли они дождаться утра: все думали они о том, когда же благодетельная птичка приведет к ним обещанных рыцарей.

Едва стало рассветать, как Гильдебурга встала и подошла к окну. С горем увидала она, что за ночь выпало много снегу.

— Разве сам Господь Бог сохранит нас, а то в такую стужу, стирая, босые, на берегу, мы легко можем замерзнуть, — сказала она Гудруне. Но тут вспомнили они, что сегодня должны явиться к ним послы Гильды, и при этой радостной мысли забыли непогоду.

— Попробуй-ка попросить злую Герлинду, чтобы она позволила нам сегодня надеть башмаки, — сказала Гудруна Гильдебурге. — Должна же она сама понять, что мы можем замерзнуть, если выйдем на работу босиком.

Пошли они к Герлинде. Герлинда еще спала и, едва проснувшись, сейчас же стала бранить их.

— Что же не идете вы на берег? — закричала она им.

— Да не знаем, как и идти, — отвечали они, — за ночь выпало много снегу, и мы, конечно, умрем, если пойдем на работу босые.

— Нет мне до того дела! Ступайте и стирайте, как всегда, или вам будет плохо! Не много потеряю я, если вы и умрете! — отвечала Герлинда.

Заплакали девушки, но делать было нечего, и они, босые, пошли на берег моря и принялись за стирку. Между делом они часто поглядывали на море, ожидая, когда же, наконец, явятся послы, посланные к ним с родины королевой Тильдой.

Долго ждали они и наконец заприметили в море барку, а в ней всего только двух человек.

— Вон, вижу я, подъезжают сюда два человека; уж не послы ли это? — сказала Гудруне Гильдебурга.

— Увы мне, бедной! — воскликнула Гудруна. — Если это послы Тильды, то в каком же виде застанут они меня здесь за стиркой! Такого позора я, кажется, не перенесу! Посоветуй мне, что мне делать? Убежать ли отсюда или ждать их здесь?

— Не берусь я советовать тебе, — отвечала Гильдебурга, — одно только знаю я: я сделаю то же, что и ты, и не покину тебя ни в радости, ни в горе.

В замешательстве они бросили работу и собрались было бежать, но моряки в это время были уже так близко, что увидали это. Поспешно повернув к берегу, выпрыгнули они из лодки и крикнули вслед девушкам: