Коллектив авторов - Антология средневековой мысли. Том 1

Позиция Петра Абеляра, выраженная в трактате «Этика, или Познай самого себя», состояла во введении в этику понятия интенции (intentio) — осознанного умысла поступка, в отрицании воли как инициатора поступка (воля, обузданная добродетелью воздержания, перестает быть основанием для греха), в переносе внимания с поступка на оценку состояния души, которое позволяет выявить при внешне одинаковых поступках различные намерения («двое вешают некоего преступника. Один движим ревностью к справедливости, а другой — застарелой вражеской ненавистью, и хотя совершают одно и то же деяние... из-за разницы в намерении одно и то же делается разно: одно — со злом, другое с добром» [395] ). Следствия такого отношения к греху таковы: поскольку грех определялся через интенцию и искупался осознанным раскаянием и покаянием, что происходило благодаря внутреннему вопрошанию души, то 1) грешнику не нужен посредник (священник) в общении с Богом; 2) грешниками не являются люди, совершившие грех по неведению или в силу неприятия евангельской проповеди (например, палачи Христа); 3) человек наследует не первородный грех, а наказание за этот грех .

Если этика, по Абеляру, представляет собой пути постижения Бога, то логика есть рациональный способ созерцания Бога. Этика и логика рассматривались как моменты единой те о-логической системы. Все понятия в такой системе обретали тео-этико-логическую нагруженность, В силу соединения в одном понятии двух разнонаправленных значений (мирского и сакрального), такое философствование можно назвать медитативной диалектикой. Абеляр теоретически показал, что в теологически ориентированном мире меняется статус диалектического знания. Формально-логическое знание перестает быть равноправным с логикой диспута. Поскольку всеобще-необходимое знание принадлежит только Богу, то перед Его Лицом любое определение приобретает модальный характер. По Абеляру, который в данном случае развивал идеи Августина и Боэция, бесконечная множественность видообразующих признаков, с помощью которых осуществляется попытка определения вещи, обнаруживает ее неопределимость. Определение замещается описанием, которое есть иносказание вещи (метафора, метонимия, синекдоха, ирония и пр.), троп .

Троп или система тропов (тропология), концепт, перенос (трансляция), интенция, субъект-субстанция — основные понятия философии Абеляра, которые обусловили его подход к проблеме универсалий. Его логика представляет собой теорию речи, поскольку в ее основании лежит идея высказывания, осмысленного как концепт. Концепт, представленный как связь вещи и речи о вещи, есть, по Абеляру, универсалия, поскольку именно речь «схватывает», или конципирует, все возможные произнесения, отбирая необходимое для конкретного представления вещи. Концепт, по Абеляру, следующим образом отличается от понятия. Понятие непосредственно связано с языковыми структурами, которые выполняют объективные функции становления мысли, независимо от общения. Он, прежде всего, связан с сигнификацией, значением, ибо «главное значение имени называется понятием » [396]. Концепт же неразрывно связан с общением, или со смыслом. Определение его таково: 1) он формируется речью, 2) освященной, по средневековым представлениям, Св. Духом и 3) потому осуществляющейся «по ту сторону грамматики или языка» — в пространстве души с ее ритмами, энергией, интонацией; 4) концепт предельно субъектен; 5) изменяя душу размышляющего индивида, он при формировании высказывания предполагает другого субъекта, слушателя или читателя; 6) он актуализирует те или иные смыслы в ответах на его вопросы; 7) память и воображение — неотъемлемые свойства концепта, 8) направленного на понимание здесь и сейчас, с одной стороны, но с другой — он 9) синтезирует в себе три способности души и как акт памяти ориентирован в прошлое, как акт воображения — в будущее, а как акт суждения — в настоящее. С понятием концепта связаны особенности логики Абеляра: 1) очищение интеллекта от грамматических структур; 2) вкладывание в интеллект способности конципирования, связывающего его с разными модификациями души; 3) это позволило ввести в логику временные структуры. Концептуальное видение есть особого рода «схватывание» всеобщего: не в вещах, не в именах, но во всеобщем взаимопредполагании вещей, в их взаимовысказывании через звук. Универсалия — не человек, не животное и не имя «человек», «животное». Это их всеобщая, звуком выраженная связь .

«Глоссы к „Категориям" Аристотеля» составляют часть «Логики для „начинающих"». Фрагмент ее, «Глоссы к Порфирию», то есть глоссы к «Введению к „Категориям" Порфирия», опубликован в книге: Петр Абеляр. Тео-логические трактаты. М., 1995. В «Глоссах» к Аристотелю наибольший интерес представляет прежде всего идея именования и связанные с нею понятия «импозиция», «сигнификация», «денотат-обозначаемое», «суппозит» и операции, связанные с суппозицией и апелляцией. В конце Х1-начале XII в. сама эта идея переживает как бы второе рождение: после анализа знака и значения, проделанного Августином и Боэцием, Ансельм Кентерберийский провел различие между significatio и appellatio, показав, что первый термин выражает отношение между словом и обозначаемым, которое свидетельствует о содержании значения, или интенсии; а второй термин выражает отношение между словом и предметом, о котором ведется речь. Абеляр, продолжая линию Ансельма, намечает различия между разными уровнями нарицания имен (имеющего библейские корни), то есть между двумя импозициями имен: относительно обозначения вещей и относительно обозначения тех имен, которые обозначили вещи. Импозиция — это особый род связи между вещью и словом. Анализируя процедуры обозначения вещей, он обратил внимание, что имена означивают не все в вещи, а только то, что они обозначают в соответствии со своим определением. Ведь «тело» выражает то целое, что содержит телесную субстанцию, «животное» — что содержит чувственную одушевленную телесную субстанцию [397] . Можно предположить, что акт означивания предполагает интенсиональный контекст, конституируя содержание, которое не есть вещь. Это абстракция от денотированных единичных вещей. У Абеляра этот вид значения называется significatio intellectum, на основании которой нельзя сделать правильного заключения о вещи. Следовательно (и это другой угол зрения), необходим анализ экстенсионального контекста, ибо часто мы понимаем, что означает слово, не обращая внимания на денотирование. Этот контекст представляет собой единство содержания и объема понятий. «„Человек", — как пишет Абеляр, — все это (то есть „тело" и „животное") — вместе, а кроме того рациональное и смертное» [398] . Но экстенсиональность, поскольку оная связана с понятием, исчерпывается значением, не учитывая смыслов вещи. Именно это подчеркивает Петр Абеляр в предлагаемых ниже «Глоссах», в которых он последовательно доводит до предельных оснований идею обозначений. При этом все контексты сохраняют свойство подстановочности, то есть к ним применяется правило замены равного равным. Потому очевидно обращение Абеляра к идее suppositum, что отличается от идеи суппозиции хотя бы тем, что подстановка теснейшим образом связана с той самой предположенностью (или — чтобы сохранить общий корень — предустановочностью), которая для Абеляра являлась одним из непременных условий существования субъекта. Его учение о статусах (status rei) пытается погрузить сигнификацию понятий в сами вещи, чтобы обнаружить процедуры выявления их смыслов. Оттого ясно, что у него не проводилось четких дистинкций между именованием, обозначением и суппозицией: будучи различными вовне, они, погружаясь во «внутреннее» вещи, в нераздельном единстве выражали ее интенции, вновь различаясь при выявлении речевых смыслов .