Автор неизвестен Европейская старинная литература - Робин Гуд

Но есть и другие причины, позволяющие считать «Смерть Робин Гуда» ранним произведением. Во-первых, рассказом о гибели легендарного разбойника заканчивается так называемая Слоанская рукопись (Sloane manuscript) (Рукопись названа по имени коллекционера сэра Ганса Слоана (Sir Hans Sloane; 1660—1753), чье собрание положило начало Британскому музею; хранится в Библиотеке Британского музея.) — собрание текстов, которые датируются XV—XVI веками (см. преамбулу к примечаниям к «Жизни Робин Гуда»); во-вторых, некоторые подробности о ней излагаются в выпущенной в 1569 году «Хронике большой и славной истории английских деяний и королей Англии» (Полное название: «Хроника большой и славной истории английских деяний и королей Англии, начиная от сотворения мира до первоначального заселения острова и вплоть до первых лет правления нашей обожаемой государыни королевы Елизаветы; почерпнуто у различных авторов, которые перечислены на следующей странице» («А chronicle at large and meere history of the affayres of Englande and kinges of the same deduced from the Creation of the worlde, vnto the first habitation of thys islander and so by contynuance vnto the first yere of the reigne of our most deere and souereigne Lady Queene Elizabeth: collected out of sundry aucthors, whose names are expressed in the next page of this leafe»).) (см.: Grafton 1569) издателя и ученого Ричарда Графтона (Richard Grafton; 1511?—1572). Кроме того, история об убийстве Робин Гуда, вероятно, входит в число тех «трагедий», которыми, по словам автора «Шотландских хроник» (1440-е годы) У. Бауэра, люди чествовали память разных местных героев, своих любимцев. «Эти глупцы неразумно прославляли преступников», — писал по этому поводу Бауэр, выражая тем самым явное возмущение (цит. по: Dobson, Taylor 1976: 5). Таким образом, скорее всего, баллада «Смерть Робин Гуда» существовала уже в середине XV века. По языку и стилю она очень похожа на историю о Гае Гисборне, датирующуюся примерно тем же временем.

Любопытно, что текст, столь важный для общей робин-гудовской традиции, не сохранился в более ранних вариантах — и особенно удивительно, что он не оставил никакого следа в дешевых народных изданиях, так называемых «венках». Возможно, издатели последних ценили трагедийные сюжеты меньше, чем похождения ловких плутов. Впрочем, «Смерть Робин Гуда» не сильно выделяется на фоне других баллад о «зеленом лесе» — с ними ее объединяет множество весьма характерных мотивов: тесная дружба Робина и Маленького Джона, помощь соратника, подлость служителей Церкви и неуклонное желание Робина следовать своим высоким принципам.

Детали этой истории варьируются, но большинство авторов сходятся в том, что именно настоятельница йоркширского аббатства Кирклейс, родственница Робин Гуда, лишила его жизни — в одиночку или в сговоре с неким Роджером Донкастером, упомянутом не только в «Смерти Робин Гуда», но и в «Деяниях» (см. также примем. 37 к данной балладе). Иного же мнения придерживались поэт Мартин Паркер (Martin Parker; 1600?—1656?), который в «Правдивой истории о Робин Гуде» в качестве злодея вывел некоего безымянного священника (см. с. 363 наст, изд.), и драматург Энтони Мандэй (Anthony Munday; 1553—1633), в чьей пьесе «Падение Роберта, графа Хантингтона» Робина отравляют его враги-священники, а аббатиса не упомянута вовсе (см.: Munday 1601).

Есть в балладе и еще один женский персонаж — загадочная старуха. Проклинает она у реки Робин Гуда или оплакивает его — это вопрос, которым задавались многие исследователи. В любом случае, таинственная женщина, как мифологическая кельтская прачка у брода, стирающая запачканные кровью одежды павших героев (Этот архетипический персонаж более известен как бин-ни (гэльск. bean nighe — «прачка»); в кельтской мифологии так традиционно зовется женщина, считающаяся предвозвестницей смерти. Часто она изображается как уродливая старуха, но иногда появляется и как красивая девушка. Ее можно повстречать в пустынных местах на берегу рек или озер, где она стирает запачканную кровью одежду тех, кому суждено умереть. Например, в сказаниях Уладского цикла ирландский герой Кухулин встречает у брода плачущую девушку, которая стирает его окровавленные одежды, и понимает, что сражение, на которое он отправляется, будет последним (см.: Cuchulain 1907: 335).) , предвещает смерть Робина, которую никто не в силах отвратить — ни сам Робин, ни верный Джон. В версии Т. Перси Джон всё время находится в Кирклейсе вместе с Робином, а в варианте из «Английского лучника» он появляется, заслышав звук рога. Оба текста одинаково передают философское отношение героя к собственной смерти, хотя в варианте Перси нет эпизода, в котором Робин просит лук и стрелу, чтобы найти место для своей могилы.

О прежних спорах речь вели | Отважные стрелки... — Возможно, имеются в виду споры, описанные в балладах «Робин Гуд и монах» и «Робин Гуд и Гай Гисборн».

Даун-э-даун-э-даун-э-даун ~ Хэй и т. д. — В оригинале: «Down a down а down a down <...> Hey, etc.». В этой балладе присутствует традиционный песенный рефрен, представляющий собой набор слогов. В переводе он опущен во всех строфах, кроме первой.

Живет там йомен удалой... — Возможно, имеется в виду Роджер, любовник аббатисы, упоминающийся также в «Деяниях» (см. примеч. 37 к балладе «Повесть о деяниях Робин Гуда»).

Ножщ завернутые в шелк, | С собою принесла. — Обращение за врачебной помощью в монастырь для героя вполне естественно. В средние века монахи обладали достаточно развитыми знаниями в области медицины, изучать которую их побуждала не только идея христианского милосердия, но и некоторые положения монастырских уставов (например, устав ордена св. Бенедикта обязывал монахов ухаживать за больными братьями).

В крупных монастырях переводились и переписывались античные медицинские трактаты, в школах при епископских кафедрах составлялись собрания античных сочинений, которым предстояло несколько столетий служить путеводной нитью в лекарской практике. В X—XII вв. монастырская медицина достигла своего расцвета. Монахи практиковали лечение травами, произраставшими на монастырском огороде, а также минералами, знания о свойствах которых черпали из античных трактатов. Не чуждались они и хирургии. Особой популярностью в монастырских лечебницах пользовалось кровопускание: считалось, что, удаляя из организма «испорченную» кровь, медики освобождали своих пациентов не только от физических недугов, но и от скверны грехов. По сути, телесное исцеление не отделялось от духовного.

Однако в 1139 г. Латеранский собор осудил медицинскую практику монахов в миру, а собор 1162 г. в Монпелье положил конец приему посторонних в монастырские больницы. Годом позже собор в Туре сделал невозможным для монахов обучение в светских медицинских школах, установив максимальный срок отлучки из монастырей в два месяца. Заодно клиру в целом запретили занятия хирургией и акушерством. После Реймсского церковного собора 1219 г. монахам строго возбранялось практиковать врачебное искусство за пределами монастырей. Наконец, в 1243 г. Папа Иннокентий IV (1195?—1254) потребовал внести в уставы монашеских орденов пункт о запрете монахам учиться медицине вообще. Тем не менее монахи продолжали учреждать благотворительные больницы и осуществлять уход за больными, в том числе неимущими и странниками.