Жозеф Бедье - Книга благочестивых речений и добрых деяний нашего святого короля Людовика

«Как прекрасны слова Йакуба ибн Лайса [899], [сказанные им], когда, внезапно напав на Нишапур, он захватил Мухаммада ибн Тахира [900], правителя Хорасана, неодетым и заставил его обойти с ним казнохранилище и показать ему все то, что в них было. Когда они дошли до хранилища посуды, Мухаммад начал перечислять стоимость предметов из гладкого и резного хрусталя; тогда Йа’куб приказал своему гуламу разбить их палицей, и тот разбил их. Затем Йа’куб напился из своей кружки, которая была из латуни толщиной в мизинец, а напившись, бросил ее оземь, так что она зазвенела и покатилась. И сказал он Мухаммаду: „О сын распутницы, разве принесло тебе пользу то, что ты растратил деньги на эти сосуды, а я обходился без них! Почему ты не потратил деньги, уплаченные за них, на наем мужей, которые защитили бы тебя от меня?". Затем он велел посадить Мухаммада в сундук (клетку?), повез его с собой в Ирак, и не выпустил бы его из рук, если бы ему не нанес поражение ал-Муваффак [901]. У Йакуба на жизненном пути был [успех], к которому, как известно, привела его молодость его державы и счастье, сопутствовавшее его делу; об этом говорит тебе [также] история его брата Амра. Воцарившись после Йакуба, он передал своему доверенному лицу для отправки в Багдад много денег и приказал ему истратить их на драгоценные хрустальные сосуды и [сам] выбрал их. А тот человек наслышался рассказов наподобие тех, что были приведены [здесь] и сердце не позволило ему погубить золото; тогда он отлил из него сосуды, чаши и кувшины. И когда он доставил их, Амра огорчило нарушение приказа, и он велел во время приема дать этому человеку пить в одной из тех чаш, под видом благоволения. Виночерпию же он приказал поместить в чашу крестовую змею, что тот и сделал, а эта змея имела обыкновение прыгать на голову человека. Она прыгнула на него и укусила его в кончик носа, и человек тут же упал замертво» [902].

Большая часть версий смерти халифа, равно как и случай с горным хрусталем из казнохранилища Мухаммада ибн Тахира, описывают фигуру поверженного правителя, царствующего в призрачном мире сокровищ. Священный царь и должен был обладать предметами, недоступными простым смертным. Сокровища подчеркивают его божественный статус и никак не связаны с такими прозаическими вещами, как выплаты войскам. Что касается заключения халифа в клетку, то обещание посадить в железную клетку было обычной угрозой в отношениях между правителями Ближнего Востока [903].

Следует различать простые вещи: из того обстоятельства, что в книги Марко Поло и Жана де Жуанвиля включены сведения о трагической участи последнего халифа, вовсе не следует, что версии событий принадлежат этим авторам. Жан де Жуанвиль называет свой источник: рассказы купцов, приехавших из Багдада в Египет. Марко Поло сам вращался в среде персидских торговцев. Ясно, что версия смерти халифа, запертого в сокровищнице, имеет «багдадское» происхождение, а не европейское. Настаивать на обратном — это просто не понимать суть вопроса [904].

Аббасидский халифат, т. е. вторая династия халифов (749-1258), прямых потомков Аббаса, дяди пророка Мухаммада, был уничтожен в 1258 г. Мамлюкский правитель Египта Бейбарс (1260–1277) счел необходимым для придания авторитета своей власти восстановить Аббасидский халифат и формально признать себя его вассалом. Некий беглец из Багдада, выдававший себя за одного из членов фамилии Аббасидов и пребывавший в Дамаске, был приглашен в Каир и в начале 1261 г. в торжественной обстановке провозглашен халифом под прозванием Мустансир. Бейбарс торжественно принес присягу новому халифу; со своей стороны халиф Мустансир утвердил Бейбарса султаном (светским правителем) всех мусульманских областей.

В армии Хулагу, осаждавшей Багдад, были и отряды Берке, поскольку поход против Ирана был общим мероприятием Чингизидов. Когда же между Хулагу и Берке произошел разлад, то последний приказал своим отрядам в армии Хулагу уйти в Египет в 1261 г.

Первое посольство Бейбарса к Берке было снаряжено с большой пышностью, а отправка сопровождалась поразительной церемонией. На торжественное собрание прибыл халиф, была зачитана его родословная, якобы восходящая к Пророку, что было подтверждено главою казиев Тадж-ад-Дином. Поскольку родословную составили специально для отправки Берке, она была раззолочена [905]. Неизвестно, чему стоит поражаться: почти мгновенному воскрешению халифа, либо тому, что мнимая родословная халифа вручается Чингизиду. Врагом Египта и Золотой Орды был объявлен многобожник, т. е. покровитель буддистов, Хулагу.

Египетский халифат просуществовал до 1517 г.; но в мамлюкском государстве аббасидские халифы, действительные или мнимые, не обладали властью. Однако, по мусульманским представлениям, халиф оставался единственно законным главой всех мусульман, источником всякой власти в мусульманском мире, и признание египетского халифа считалось наиболее ярким признаком разрыва с монгольскими традициями. Из вассалов монгольских ханов, кто одним из первых обратился к египетскому халифу с просьбой об инвеституре и принес ему присягу был Мубариз-ад-Дин Мухаммад (ум. 1359), основатель династии Музаффари-дов в Южной Персии, эмир ильханов и муж монгольской царевны.

В «Книге благочестивых речений и добрых деяний нашего святого короля Людовика» есть любопытное сообщение, касающееся куманов. Со слов очевидца, рыцаря Филиппа де Туей, Жуанвиль рассказывает о заключении Латинской империей договора с ханом куманов, приводя детали совместной клятвы сторон, а затем подробно описывает похороны знатного кумана. Оба эпизода неоднократно пересказывались или цитировались византинистами и специалистами по истории средневековой Европы. Хорошо известны они и тюркологам, приводившим в своих работах как описание похорон комана на старофранцузском языке [906], так и его перевод на английский [907]. Питер Голдин указал на ряд тюрко-монгольских параллелей некоторым реалиям половецкой культуры и погребального ритуала, упомянутым Жуанвилем [908]. На мой взгляд, лаконичные замечания П. Голдина далеко не в полной мере раскрывают богатый информативный потенциал источника: в них, например, совсем не затронуты археологические аспекты эпизода о похоронах. Тем не менее содержательная статья видного тюрколога о религии кипчаков послужила основой и одним из стимулов исследования, результаты которого отражены в этом кратком комментарии «половецкого пассажа» Жуанвиля.

§ 495. Пока король отстраивал Цезарею, к нему прибыл монсеньор Наржо де Туей. И король говорил, что он приходится ему кузеном, так как ведет происхождение от одной из сестер короля Филиппа, которую взял в жены император Андроник.