Жозеф Бедье - Книга благочестивых речений и добрых деяний нашего святого короля Людовика

Однажды, когда король был в веселом настроении, он сказал мне: «Ну-ка, сенешал, докажите, что благоразумный человек [26] В тексте — preudomme . Исследователи эпохи Людовика IX обращают внимание на сложность перевода этого термина. Удачное определение предлагает французский историк Жан Ришар: « Prudhomie — это поведение сообразно кодексу порядочного человека, как его представляли в XIII в. Среди его составляющих фигурировали вежливое обхождение, дух справедливости, умеренность, искренность и стремление соблюдать приличия». См. Richard J. Saint Louis. Paris, 1983. P. 146. лучше набожного [27] В тексте beguin — мирянин, придерживающийся подчеркнуто благочестивого образа жизни. Слово нередко обладало негативным смыслом — так называли людей, чьё благочестие было неискренним. ». По этому поводу начался спор между мной и мэтром Робером. После нашего долгого спора король высказал свое мнение и говорил так: «Мэтр Робер, я бы охотно согласился обладать истинным благоразумием, оставив за вами все остальное. Ибо благоразумие — столь великое и доброе достоинство, что достаточно лишь произнести это слово, чтобы уста преисполнились благодатью».

И говорил он, что дурное дело — брать чужое. «Ибо возвращать чужое так тягостно, что даже одно произношение слова «возврат» дерет горло своими звуками «р» как грабли дьявола, который всегда мешает тем, кто хочет вернуть чужое добро; и это дьявол делает очень ловко, подстрекая и крупных ростовщиков, и грабителей не отдавать ради Бога то, что они должны были бы вернуть другим».

Поэтому он попросил меня однажды передать от его имени королю Тибо [28] Тибо V (1240–1270), граф Шампани и король Наварры, женат на дочери Людовика IX Изабелле. , чтобы тот проявлял умеренность в отношении возведения обители братьев-проповедников [29] Орден нищенствующих монахов, основанный Св. Домиником и признанный в 1216 г. Папой Римским Гонорием III. Был создан с целью вести проповедь, бороться с ересями и готовить грамотных священников. Официальное название — «орден братьев-проповедников». Братьев ордена также называли по имени его основателя доминиканцами. Провена, дабы не обременять свою душу крупными суммами, которые он туда вкладывал. «Ибо люди мудрые при жизни должны распоряжаться своим добром так же, как должны поступать душеприказчики, а именно: первым делом возместить долги покойного и вернуть чужое имущество, а из оставшегося от умершего добра раздать милостыню».

На Троицу [30] Вероятно, 12 мая 1258 г. благочестивый король находился в Корбейле, где с ним было восемьдесят рыцарей. После обеда король спустился во внутренний дворик за часовней и беседовал у двери с графом Бретонским [31] Жан I Рыжий, граф Бретани в 1237–1286 гг., сын графа Пьера Моклерка. , отцом нынешнего герцога [32] Жан И, сын Жана I, граф Бретани с 1286 г., герцог с 1297 г., ум. в 1305 г. , храни его Господь! Туда же за мной пошел мэтр Робер де Сорбон, взял меня за край плаща и подвел к королю; и все остальные рыцари подошли за нами. Тогда я спросил мэтра Робера: «Мэтр Робер, что вам угодно?» И он мне ответил: «Я хочу спросить вас, если король сядет в этом дворике, а вы захотите сесть на скамью выше его, вас должны порицать за это?» И я ему ответил, что да.

И он мне сказал: «Тогда вы поступаете недостойно, поскольку одеваетесь роскошнее короля; ведь вы носите мех и зеленое сукно, чего не делает король». А я ему ответил: «Мэтр Робер, с вашего позволения, я не совершаю ничего недостойного, одеваясь в зеленое сукно и меха; ибо это одеяние мне досталось от отца и матери. Напротив, недостойно поступаете вы, потому что вы — сын виллана и вилланки [33] Виллан — свободный крестьянин. В данном случае Жуанвиль хочет подчеркнуть неблагородное происхождение Робера де Сорбона. и презрели одежду отца и матери, одеваясь в шерстяную ткань, более дорогую, чем на короле». И затем я взял край его одежды и одежды короля и сказал ему: «Вот посмотрите, правду ли я говорю». И тогда король принялся всячески защищать мэтра Робера.

После этого монсеньор король позвал монсеньора Филиппа, своего сына, отца нынешнего короля, и короля Тибо, сел у входа в свою часовню, указал рукой на землю и сказал: «Садитесь сюда, возле меня, чтобы нас не услышали». «Ах, сир, — ответили они, — мы не осмеливаемся сесть так близко от вас». И он мне сказал: «Сенешал, садитесь здесь». И я сел так близко, что моя одежда касалась его. И он усадил их после меня и сказал им: «Вы впрямь поступили дурно, когда, будучи моими сыновьями, не выполнили с первого раза то, что я повелел; смотрите же, чтобы впредь этого с вами не случалось». И они сказали, что больше не будут так поступать.

И тогда он сообщил, что позвал нас, дабы признаться мне в том, что неправо защищал от меня мэтра Робера. «Но, — добавил он, — я видел, что он был так смущен, что совершенно необходимо было ему помочь. И не принимайте всерьез то, что я говорил по этому поводу, чтобы защитить мэтра Робера; ибо, как сказал сенешал, вы должны хорошо и чисто одеваться, дабы жены ваши сильнее вас любили, а ваши люди больше уважали. Ведь, как говорит мудрец, в одежде и доспехах должно украшать себя так, чтобы зрелые мужи не говорили, что вы придаете этому слишком большое значение, а юноши — что слишком малое».

После этого послушайте наставление, которое я получил от него в море, когда мы возвращались из заморской земли. Случилось так, что из-за юго-западного ветра [34] Garban — легкий юго-западный ветер. , отнюдь не такого сильного, как четыре великих ветра, наш корабль сел на мель близ острова Кипр [35] См. § 634. . И от удара, полученного кораблем, матросы пришли в такое отчаяние, что рвали на себе одежду и бороды. Король соскочил со своей кровати, совсем раздетый, так как была ночь, в одной лишь рубашке, простерся пред изображением Господа нашего, как и подобает ждущему смерти. На следующий день после случившегося король позвал меня и сказал мне наедине:

«Сенешал, ныне Бог, явил нам долю великого могущества; ибо один из тех малых ветров, что столь слабы, что едва могут называться ветрами, чуть было не утопил короля Франции, его детей, жену и его людей. А святой Ансельм говорит, что это предостережение Господа нашего, который как бы желает сказать: „Так мог бы я предать смерти вас, если бы захотел". „Господи, — сказал святой, — зачем ты грозишь нам? Ведь угрозы, ниспосылаемые нам тобой, ни к пользе, ни к выгоде твоей: так как, погубив всех нас, ты не стал бы от этого беднее, а если бы спас, то не сделался бы богаче. Значит предостережения, кои ты нам посылаешь, не ради твоей выгоды, но ради нашей, если мы сможем ими воспользоваться"».