Жозеф Бедье - Книга благочестивых речений и добрых деяний нашего святого короля Людовика

Печать Жана де Шалона от 1239 г. демонстрирует нам, как к стягу ( gonfanon ) можно было прикрепить копейный наконечник, сделав его таким образом наступательным оружием. В отличие от стяга знамя ( banniere ) не разрезалось на несколько косиц, но тоже могло превращаться в наступательное оружие, как показывает печать Матье де Монморанси от 1230 г. Здесь, впрочем, мы располагаем свидетельством самого Жуанвиля, рассказавшего, что во время сражения при Мансуре один жуанвильский горожанин принес ему знамя с его гербом, имевшее наконечник glaive , то есть копья (§ 241). Жуанвиль сел на боевого коня и бросился на сарацин, когда те слишком теснили королевских сержантов. Печать Раймунда V, виконта де Тюренна, от 1251 г. дает достаточно точное представление об этой сцене, разве что вместо щита, который Жуанвиль потерял в бою, он использовал гамбезон.

Г-н Кишер£ определяет рогатину ( espie ) как «короткое копье, имеющее наконечник как у стрелы». Это оружие упоминается у Жуанвиля всего один раз — когда он рассказывает, как Жоффруа де Саржин, чтобы защитить короля, взял свою рогатину, которая лежала у него между корпусом и передней лукой седла, зажал ее под мышкой и бросился в атаку на сарацин (§ 309). Одного этого отрывка достаточно, чтобы стало ясно: рогатина представляла собой разновидность копья, коль скоро ее с ней обращаются таким же образом. Значит, вероятно, ею могли пользоваться и в качестве дротика, поскольку и само копье при надобности становилось метательным оружием (§ 260).

Пиль ( la pile, le pilet ) был, конечно, метательным оружием. Г-н Кишера полагает, что имеется в виду «дротик с массивным наконечником веретенообразной формы». Жуанвиль пишет о пилях, которые сарацины метали ( lancer ) в достаточно большом количестве, чтобы покрыть землю (§ 270). Здесь явно говорится о пилях, которые мечут рукой; но в других местах (§§ 205, 208, 314 и 391) у Жуанвиля используется уже не глагол lancer , а глагол traire , эквивалентный нашему tirer (стрелять). В одном из этих отрывков пили, которыми выстрелили к облакам, обладают достаточной дальнобойностью, чтобы перелететь через реку и вертикально низвергнуться на христиан, укрытых от взглядов сарацин укреплениями (§ 205). Похоже, чтобы достичь столь сильного эффекта, нужны были луки. Я склонен полагать, что такими же пилями турки осыпали Гоше де Шатийона и ими же отстреливались при бегстве (§ 391). Правда, однажды Жуанвиль, говоря об арбалете, использовал глагол lancer , а не traire или tirer , но там речь шла о греческом огне, который сарацины метали при помощи арбалета с воротом (§ 206). Говоря о стрелах и болтах, он, напротив, предпочитает глагол traire .

Г-н Кишера определяет стрелу ( saiette ) как «метательный снаряд для лука, с наконечником, имеющим невозвратные шипы», а болт ( carreau ) — как «метательный снаряд с наконечником в форме пирамиды с четырехугольным основанием»; это как раз арбалетная стрела. Стрела была легче болта , потому что лук отличался меньшей ударной силой, чем арбалет.

Нет никого, кто не имел бы дела с луком ( arc ) и не знал, из чего состоит это наступательное оружие. У Жуанвиля есть очень трудное место, где говорится о луках из соr , преподнесенных в дар Людовику Святому. «Лук из соr , упомянутый в параграфе 591, был сделан из рога ( соrnе ), — пишет г-н Кишера, — а не из рябины ( cormier ). Последнее толкование — ошибка отца Карпантье, не обратившего внимания на многочисленные примеры balista de cornu , на которые ссылается Дюканж. Карпантье перевел так, как если бы в оригинале было de соrnо , и ошибся при выборе эквивалента для слова cornusy означающего « кизил » ( cornouiller ), а не « рябина » ( cormier )». Я бы полностью согласился с этим рассуждением, если бы Жуанвиль, говоря об одной покупке оснастки для арбалетов, не использовал слова соте (§ 446); так что, похоже, он не использовал бы немного дальше слово соr для обозначения того, что раньше назвал соте. Впрочем, поскольку бесспорно, что для изготовления луков служило дерево, равно как и рог, я счел, что эквивалентом слова соr по меньшей мере мог быть кизил (если не рябина).

Арбалет ( arbalete ) представлял собой «лук, насаженный на деревянное ложе с желобком и имеющий на конце этого ложа железное кольцо или стремя, в которое вставляли ногу, чтобы натянуть это оружие (§ 243). Арбалеты с воротом ( arbalete a tour ) натягивались посредством прилаженного к ложу механизма, главной частью которого было колесико (§§ 206 и 547)». Арбалет со стременем по ударной силе занимал среднее положение между луком и арбалетом с воротом, который, в свою очередь, был намного менее мощным, чем метательные орудия ( engins ) как таковые.

Жуанвиль несколько раз говорит о метательных орудиях, которые использовали сарацины и, может быть, более успешно, нежели крестоносцы (§ 193); но особо он упоминает только камнемет ( pierriere ), при некоторых обстоятельствах служивший для метания греческого огня (§§ 203, 209 и 213). Это орудие, конечно, было самым опасным и, нанося наибольший урон, внушало больше всего ужаса крестоносцам (§§ 203–213).

Слово платье ( robe ) — одно из тех, что потеряли свое старинное значение. В средневековом языке «это совокупность видимых предметов, составляющих облачение тела: котта, сюрко, плащ, или накидка, или нарамник». Таким образом, когда Жуанвиль говорит, что сержанты сняли с клирика все платье, это надо понимать так, что они сняли с него всю верхнюю одежду (§ 116). Действительно, он добавляет, что клирик вернулся домой в одной рубахе.

Рубаха ( chemise ) была «первым предметом одежды зажиточных людей. Ее надевали прямо на тело, и она была из ткани. Я, — пишет г-н Ки-шера, — не помню ее изображений; должно быть, она имела форму туники». Г-н Виолле-ле-Дюк в своем «Толковом словаре французской утвари» (т. III, с. 173) замечает, что до конца XIV в. женщины, как и мужчины, обычно ложились в постель без рубахи; это наблюдение подтверждается одним рисунком, изображающим свадьбу Людовика Святого. Почти никто, кроме обвиняемых и кающихся, не мог появляться на публике в рубахе. Жуанвиль говорит об одном сержанте (§ 510) и об одном золотых дел мастере (§ 685), которых публично наказывали, и он видел, что они были в рубахах. Один обвиняемый рыцарь смог избегнуть этого унижения на условии, что покинет лагерь, отказавшись от коня и доспехов (§ 505). Жуанвиль сам наложил на себя добровольное покаяние — паломничество в рубахе и без шоссов — в день, когда покидал свой замок, отправляясь в крестовый поход (§ 122). В этом случае он пользуется словом langes , означающим «нижнюю одежду, эквивалентную рубахе, но из шерстяной ткани. Tisserands de langes в Париже были ткачами, ткавшими сукно и саржу, а ткачи как таковые назывались tisserands de linges ».