Автор неизвестен Эпосы, мифы, легенды и сказания - Сказания вьетнамских гор

Дам Шан воскликнул:

— Я одержал победу и множество рабов привел. Добром богатого и сильного вождя Мэтао Гры я завладел. Ныне о душе своей я возношу молитву и в жертву духам отдаю семь кувшинов вина и семь буйволиц. Еще семь кувшинов вина несите, чтобы задобрить духов, заколите еще семь быков и семь боровов в придачу. Пусть будут духи всегда ко мне добры, пусть помогают, чтоб никто в могуществе со мною не сравнился, чтоб не было мне равных.

Долго пировали жители селенья, будто в праздник сбора урожая. А наевшись и напившись, разошлись по домам.

Целый день отдыхал Дам Шан, целый вечер и еще ночь. А утром молвил:

— Мы долго пировали, вдоволь попили вина. Пришла пора расчищать лес для посева. Пусть все выйдут — и люди, которые живут в селенье, и духи, которые здесь обитают. Пусть все выйдут, не то нас одолеет голод. Закрома опустели, табак на исходе, а сладких корней совсем не осталось. Выходите все поскорее, чтобы лес расчистить и землю засеять!

Все к густому огромному лесу пошли и срубили деревья — семь гор исполинских могли бы уместиться на расчищенном месте. А когда подсохли на солнце поваленные деревья, люди факелы принесли из селенья и костер развели, да такой, что все кусты и деревья дотла сгорели.

Увидел это Дам Шан и сказал:

— Пусть каждый займется своим делом. Землю пусть перекопают, пусть промотыжат поле, пусть вырвут сорные травы. Пусть на славу все потрудятся!

И услышал он в ответ:

— Землю мы перекопали, промотыжили поле, вырвали с корнем сорняки. Дожидаемся теперь дождя, чтобы семена посеять.

Сказал им Дам Шан:

— Погодите, я поднимусь на Небо и попрошу семян.

Сказал так Дам Шан и ушел.

— О Небо! — крикнул он громким голосом. — Спусти мне твой шест, чтоб я мог до тебя добраться!

Спустило Небо шест, — а шест был из чистого золота, — и взобрался Дам Шан на Небо.

Небо спросило:

— В ранний час пожаловал ты ко мне. Уж не стряслась ли с тобой беда?

Дам Шан ответил:

— Беда нас миновала. Пожаловал же я затем, чтоб семян разных у тебя попросить.

Небо дало Дам Шану разных семян, по одному от каждого растения.

— Разве хватит этой горсточки, чтоб засеять поле? — подивился Дам Шан.

— Да, хватит, — отвечало Небо. — В каждом конце поля посей по одному зерну и соберешь богатый урожай.

Дам Шан спустился на землю, до поля добрался и кликнул рабов:

— Эй, вы! Сто человек пусть борозды проводят в поле, а тысяча — пусть копает лунки!

Тотчас вышли на поле рабы, тучей покрыли землю, неисчислимы, будто термиты или муравьи, и закричали:

— Мы посеяли семена!

— Теперь я построю шалаш на высоких сваях, — сказал Дам Шан, — чтобы стеречь посевы.

Построил он шалаш и ночью в поле пошел отгонять зверей: косуль, оленей, кабанов. Чтоб птицы разные, павлины и фазаны, не портили посевы и рис не клевали. А Хэни в это время дома на крыльце сидела, шила рубаху, Хэбхи сидела возле высоких свай и пряла пряжу.

День отдыхал Дам Шан, вечер отдыхал и ночь. А утром клич бросил:

— О Блим из селенья Бло! О Бло из селенья Бланг! Эй, парни, которые на дерево ловко умеют взбираться и ныряют искусно! Эй, люди селенья Хун! Поймайте своих слонов и ведите их сюда!

Спросил юноша Блим:

— А в какие края мы поедем, когда слонов оседлаем?

Ответил Дам Шан:

— Завтра с утра пойдем рыбу ловить, вечером снова на рыбную ловлю отправимся. Мне надоело буйволиное мясо и мясо быка. Хочу отведать креветок и крабов. Вот почему и велю я вам собираться в путь.

Настало утро. Сел Дам Шан на слона и повел к реке всех жителей селенья — и было их великое множество, как муравьев в муравейнике.

Молвил Дам Шан:

— Мы войдем в воду.

И все вошли в воду. И в единый миг наловили они вдоволь рыбы и вдоволь креветок и крабов. Крокодил забился в подводный грот, но и его поймали. Черные змеи и угри — и те не ускользнули.

А пока Дам Шан ловил рыбу, прослышал Мэтао Мэсей о красавицах Хэни и Хэбхи. Повелел он слугам своим хорошенько все разузнать. Когда они возвратились, спросил:

— Верно ли, что нет никого прекрасней Хэни, скажите мне правду.

Слуги ему отвечали:

— Верно! Словно завязь банана, круглы ее икры. Точно молнии, сверкают белые бедра, когда юбка на ветру раздувается. Во всех селеньях слывет она первой красавицей.

Воскликнул тут Мэтао Мэсей:

— Не медля седлайте слонов!

И слоны вереницей двинулись в путь. На одном слоне седло из индийского тростника, на другом — седло с навесом. А парни — те, что покрепче, — уселись прямо на шеи слонам.

Мэтао Мэсей богат и могуч. В его селенье колодки для пленных высятся целыми грудами. Словно у зверя, ноги вождя волосами покрыты, острыми, как ножи отточенные. Грозно сверкают глаза, будто он выпил целый кувшин вина, — даже огромный буйвол трепещет от страха под взглядом Мэтао Мэсея.

Мэтао Мэсей подошел к ручью, увидел юношей и малых ребят, которые забавлялись в воде. Вскричали его рабы:

— Эй, парни! Где здесь всем истокам исток, где матерь всех здешних птиц?

— В нашем селенье нет больших раскидистых деревьев, нет деревьев выше нас и пальм высоких нет.

В гневе закричал Мэтао Мэсей:

— Эй, криворотые, эй, вислогрудые, я вас спрашиваю, где здешним истокам исток, где матерь всех здешних птиц, где ваш вождь?

И ответили ему женщины селенья:

— Неужто не слыхал ты, чем славен наш вождь Дам Шан? Слава о нем до лесных духов дошла, до горных духов докатилась. Горы и леса полны его славой. Рабов он может иметь ровно столько, сколько пожелает. Нога его не коснется земли — слонов у него ровно столько, сколько надобно ему.

Мэтао Мэсей прошипел:

— Жалкие, презренные людишки, выходит, я для них недостаточно богат и славен. Ну, погодите же!

Подъехал Мэтао Мэсей к селенью. И видит дом, длинный-предлинный, как серебристый звон чудесного гонга. Увидел террасу, такую длинную, что скачущий конь успел бы ноздрями воздух вобрать, прежде чем промчаться мимо. Женщины толкут в ступах рис, далеко разносится звон пестов. Словно огонь, сверкают стальные кхиены — глазам смотреть больно. Шесты из бамбука сгибаются под тяжестью пряжи, которая сушится на солнце. А сколько разных тканей сушится на солнце! Черные, белые, пестрые ткани. Люди едят буйволятину и мясо быка. На стропилах висит столько вяленых туш, что они весь дом затеняют. На помосте стоит столько медных чаш и блюд, что гостю и присесть негде. Одна стенка дома изукрашена искусной резьбой. Лестница шире самой широкой циновки, и если две пары рабов друг другу навстречу понесут на шестах кувшины с вином, они не столкнутся. Поистине это дом могучего и богатого вождя.

Сошел со слона Мэтао Мэсей, поднялся на террасу — сваи семь раз покачнулись; вошел он в дом, выпятив грудь, снял островерхую шапку и сел. От страха громко заплакали дети, захлебнулись слезами: селенье наполнилось воем и криком.