Елена Левкиевская - Мифы русского народа

В Белоруссии был обычай выпекать особое печенье в виде птиц, носившее название жаворонки . Его пекла мать в день похорон своего ребенка. В Полесье до сих пор о любой птице, летящей по полю, говорят, что это «душа летит». У славян было принято говорить детям, что их принесли птицы, чаще всего аист, или же гуси, журавль, ястреб, кукушка. Западные славяне объясняли своим детям, что аист вытаскивает новорожденных младенцев из болота или из моря и сбрасывает в дом через печную трубу. Таким образом душа, еще не рожденная, и душа, уже отжившая свой земной срок, имели в славянской мифологии одинаковое воплощение.

Эти древние языческие представления свойственны и другим народам. У поляков было широко распространено поверье о том, что под одиноко растущими деревьями мучаются души убитых, а в самих деревьях вместо древесного сока течет их кровь, причем души убитых девушек обязательно воплощаются в березы (См: Агапкина Т.А., Топорков А.Л. Материалы по славянскому язычеству (Древнерусские свидетельства о почитании деревьев) // Литература Древней Руси. Источниковедение. Л., 1988. С. 234). Мифологический мотив воплощения душ умерших в растения был распространен и у древних римлян. Они отмечали специальный праздник летнего поминовения усопших, «розалии», по мере расцветания роз в разных частях страны — с начала мая на юге по июль в горной Италии. Основным ритуалом этого поминовения было плетение розовых венков и возложение их на могилы, потому что розы считались цветами умерших. См.: Виноградова Л.Н. «Мифологический аспект полесской «русальной» традиции // Славянский и балканский фольклор. М., 1986. С. 121–130.

О деревьях, соединившихся ветвями над могилами насильно разлученных и погубленных влюбленных, повествует популярная баллада «Мать отравила сноху и сына». Мать, желая погубить нелюбимую невестку, подсыпает ей в пищу отраву. Но сын съедает часть того же блюда и умирает вместе с женой. Перед смертью они просят похоронить их в одной могиле, но мать хоронит их в разных:

Хоронила сына при церкви,

А невестку на кладбище.

На могиле сына явор вырос,

На невестке — бела липа.

Явор стену пробивает,

Белу липу доставает.

Тексты баллад с этим сюжетом см.: Смирнов Ю.И. Эпика Полесья // Славянский и балканский фольклор. Генезис, архаика, традиции. М., 1978. С. 233–235; он же. Эпика Полесья (по записям 1975 г.) // Славянский и балканский фольклор. Обряд. Текст. М., 1981. С. 246–250.

Согласно народным представлениям, человек в течение жизни переживает три переходных периода: рождение, когда он является на свет и его душа получает телесное воплощение; свадьба, когда он становится в глазах общества «полноценным» и получает возможность выполнить главное предназначение — произвести потомство; смерть и возвращение души в потусторонний мир. Каждый из переходных периодов длится сорок дней и сопровождается специальными обрядами — родинным, свадебным и похоронным, цель которых — обеспечить правильный и возможно более мягкий переход человека из одного состояния в другое. Переходные состояния очень опасны как для самого человека, так и для окружающих, потому что, во-первых, он находится как бы на границе «того» и этого миров и уязвим для нечистой силы, а во-вторых, он сам или еще не человек или уже не человек, то есть существо, соприкасающееся с потусторонним миром и способное невольно навредить окружающим.

О переправе в загробный мир в ладье или на санях в древнерусском погребальном обряде см.: Анучин Д. Указ. соч.

См.: Тихонравов Н. Памятники отреченной русской литературы. Т. 2. СПб., 1863. С. 350.

См.: Русские народные песни, собранные П.И. Якушкиным // Летописи русской литературы и древности, издаваемые Н. Тихонравовым. Кн.2. М., 1859.

Обычай переворачивать предметы, чтобы помешать покойнику вернуться из загробного мира, существовал почти во всех славянских традициях — у сербов, черногорцев, поляков. Черногорцы снимали с петель и переворачивали входную дверь, если в доме скончался молодой мужчина, чтобы предупредить этим вымирание мужского потомства. У сербов в случае смерти ребенка его люльку оставляли перевернутой на могиле. Подробнее см.: Толстой Н.И. Переворачивание предметов в славянском погребальном обряде // Исследования в области балто-славянской духовной культуры. Погребальный обряд. М., 1990. С. 119–128.

См. раздел «Заложные покойники».

Повесть Временных лет. Т. 1. С. 156.

В одной из легенд о посещении рая рассказывается о путниках, которые пошли искать св. Николая Чудотворца, чтобы узнать у него, что им будет после смерти за их земные прегрешения. После долгого пути они приходят к большому дому, которому нет конца. Войдя в дом, они оказываются перед лестницей, у которой стоит седой древний старик — св. Николай. Путники узнают от него, что они пришли в царствие небесное (См.: Соколов Б., Соколов Ю. Сказки и песни Белозерского края. М., 1915).

Болгары под влиянием апокрифов также представляют себе ад в виде огромной змеи. Подробнее об изображении потустороннего мира и ада в виде змеи см.: Успенский Б.А. Филологические разыскания в области славянских древностей. М., 1982. С. 57–59.

В наши дни кутью обычно готовят из риса, изюма и меда.

У всех славян большое значение в ритуалах, связанных с культом мертвых, имело выделение первого куска, первой ложки, первого блина как жертвенной доли для душ предков. Например, при выпечке хлеба в чешских селах хозяйки отрывали кусок теста от первой раскатанной буханки и бросали в огонь, говоря: «это для душечек». Так же поступали в восточной Словакии на Святках: перед рождественским ужином бросали в печь ломоть от первой буханки хлеба для умерших родственников.

Поминовение в Димитровскую субботу было установлено князем Димитрием Донским после Куликовской битвы как поминовение «православных воинов, за веру и отечество на брани убиенных». Подробнее см.: Орлов Г. Заупокойное богослужение. Объяснение обрядов, предшествующих погребению, чина погребения и обрядов, последующих за погребением. М., 1994.

Подробнее см.: Виноградова Л.Н. Зимняя календарная поэзия западных и восточных славян. М., 1982. С. 136–189.

О ветках и травах как месте нахождения душ мертвых в Троицкий период см.: Виноградова Л.Н. Мифологический аспект полесской «русальной» традиции // Славянский и балканский фольклор. М., 1986. С. 126–127.