Героический эпос народов СССР. Том второй

Думаешь: родичи твои
Быстро на помощь к тебе придут?
Ты запомни, закон таков:
Нет железа из разных кусков,
Нет народа из разных племен, —
Ты запомни этот закон!
Если великий Манас умрет, —
Вновь рассеется наш народ.
Если Манас глаза сомкнет,
Будет стоить весь твой почет
Не более уголька!
Ты, Джакып, не найдешь уголка,
Где бы жил ты по воле своей.
От своих же погибнешь людей,
Что словами тебя заедят.
Перережут твоих жеребят,
А заспоришь ты, — крикнут: "Прочь,
Голову нам не морочь,
Грязная ты борода!"
Погляди: вот идет сюда
Каныкей, как послушная дочь.
Погляди: качается вьюк, —
Это будет награда твоя.
На седле возвышается внук, —
Это будет услада твоя.
Хочет умница Каныкей
Тронуть старое сердце твое,
А в седле — ребенок ее!"

Вот приблизилась Каныкей,
Словно солнечная краса,
Озарившая небеса,
К свекру старому своему
Подошла, поклонилась ему:

"Я с вестью к тебе прихожу
О сыне, ушедшем в поход.
О сыне я все расскажу, —
Настал и для внука черед:
Семетея благослови!
Он — сиянье моей любви,
Он — первенец, он восход мой,
Сверкающий небосвод мой!
Он сокол мой и султан мой,
Единственный талисман мой!
Он светлый долинный родник,
Он шубы моей воротник,
Мягкий мех одежды моей,
Ясный смех надежды моей!
Он тот, кого глаза мои
Увидали в первый раз,
Он тот, кого уста мои
Целовали в первый раз.
Он из растущих — чинар,
Он из бегущих — тулпар,
Ястреб из пернатых он,
Сокол из крылатых он, —
Этот мальчик, вскормленный мной,
В тяжких муках рожденный мной,
Радость всех киргизских сердец!
Благоволения твоего,
Благословения для него
Я пришла попросить, отец!"

Так сказав, мать Каныкей
Много золота и камней
Свекру грозному преподнесла,
И склонилась покорно пред ним,
И упала с поклоном пред ним,
А потом дитя подняла:
Благословения ждала.

Посмотрел угрюмый Джакып
На каменья, на серебро,
Изменил свои думы Джакып,
А в душе пробудилось добро.
На свою невестку взглянул,
Руки он вперед протянул,
Наконец он милость явил:
Семетея благословил!

Бедная женщина Каныкей,
Плавно двигаясь, платьем шурша,
Возвратилась к ставке своей.
Пламенела ее душа,
Скорбью брошенная в огонь.

Шууту она позвала,
Тайбурула к нему подвела.
И сказала: "Вот тебе конь".
А Манасу передала
Письмецо размером с ладонь.
Молвила: "Шесть возьми скакунов
И возвратись поскорей
К стану славных киргизских сынов".
Так было тогда с Каныкей.
А дочь Агыная Аруке
Шууту сказала в тоске:
"Настало время мое,
Созрело бремя мое,
Я скоро должна родить.
Из мира пора уходить:
Не вынесу я трудов,
Погибну я от родов…
Шууту, отважный седок,
Узорчатый мой платок
В подарок тебе даю,
Его ты не потеряй.
Ты весть повези мою
Алмамбету в далекий край!
Уехал мой господин
В сомненьях: дочь или сын
Томится в чреве моем?
То, в чем сомневался он,
Созрело в чреве моем!"
С вестью такой и письмом
Шууту коня повернул,
Поводья его натянул,
Тайбурула хлестнул по стегну.
Должное воздадим скакуну:
Обгоняя птиц, Тайбурул
Вытягивался в струну,
Невидимым становясь:
Земля под ним затряслась,
Превратилась в беглянку земля,
Вывернулась наизнанку земля!
Начало дороги — Талас,
А войско киргизов — конец,
И за шесть дней бегунец
Дорогу эту покрыл,
Покрыл, презрев чистоту
Своих тулпаровых крыл!

В это время гонца Шууту
Хан Конурбай обогнал.
Разом остолбенел Шууту,
Разом ослабел Шууту,
Взором встретив Конура взор:
Были, как поверхность озер,
Были, как море, его глаза,
Готовые все поглотить.
Как могилы, глазницы его,
Как дреколья, ресницы его,
Готовые жизнь прекратить.
Камнем, сорвавшимся с горы,
На хребте своего Алгары
Бросился Конурбай на врага.
С вестью спешивший слуга, —
Шууту испугался вдруг,
Сила его ушла из рук,
Мужество из сердца ушло:
Страшен был Конурбая гнев.

Повернуть назад не сумев,
Плетью Шууту взмахнул.
Отделился Тайбурул,
Как марево, от земли.
Разворачиваясь, гремя
Под копытами четырьмя,
Вся земля бежала вдали,
Превратилась в беглянку земля,
Вывернулась наизнанку земля,
Тайбурул исчез в пыли.
С облаком тело слито его,
Глухо стучат копыта его,
Как крыша над пустым жильем!

Шууту, Манасов слуга,
По-настоящему от врага
На бесподобном своем коне,
Не оглядываясь, бежал.
Где он сейчас? В какой стороне?
Не догадываясь, бежал!
Если посмотреть вперед, —
Паром и пылью пенных вод,
Черным туманом издалека
Маревом надвигалась река.

"Милостива ко мне судьба, —
Крикнул Конур, сын Алоке. —
Э, загнать бы в реку раба,
Шууту зарезать в реке
И Тайбурула захватить!
На коня навьючить добро,
Жемчуг, золото, серебро
И отдать хаканчину в дар!
Этот конь — настоящий тулпар!
Как стерпеть обиду мне?
На таком отличном коне
Скачет какой-то нищий бурут!
Э, попоною золотой
Почему нельзя покрывать
Дорогого такого коня?
Э, подковою золотой
Почему нельзя подковать
Дорогого такого коня?
Каждый месяц чистой водой
Почему нельзя обмывать
Дорогого такого коня?
Э, серебряною уздой
Почему нельзя укрощать
Дорогого такого коня?
Жемчугом на челке густой
Почему нельзя украшать
Дорогого такого коня?
Этот конь — воистину конь!"

Конурбая сжигал огонь, —
Не оторвать от коня сейчас
Жадностью удвоенных глаз.
Конурбаем гордится Бейджин,
Величиною с кувшин,
На макушке блестят жемчуга,
Если в нем не видеть врага,
То приятно его лицо!
Даже в засаду попав, — в кольцо,
Окажется он храбрецом!
Был он не только хитрецом,
Обманывающим людей,
Был он и знатоком лошадей.

Увидав Шууту вдалеке,
В черной болотистой реке,
Крикнул Конур, сын Алоке:
"Бурута послал мне бурхан!"
Согнул он широкий стан,
Достал он копье с плеча.
Толстые, как рукоять меча,
Торчали его усы.
Падала тень его косы
На взвихренные пески.
Вылезли из глазниц зрачки.
Так, держа копье в руке,
Приближался Конур к реке.

Этот миг для Шууту
Навек незабываем стал.
В этот миг для Шууту
Целый мир — Конурбаем стал,
Страшен показался мир!
Губы свои лизнул батыр,
Отпустил поводья коня.

Длинной шеей крутя, как архар,
Перепрыгнул славный тулпар
Черную реку шириной
В целый полет стрелы стальной!
Но когда над пеной речной
Взвился Тайбурул в высоту,
Сумка раскрылась у Шууту,
Выпало письмо Каныкей,
Смыло письмо черной волной.

Тайбурул — гордость коней,
Не пугают реки его!
Сморщились веки его,
Ноги мелькают над травой,
Но многоопытный Конурбай
Скачет извилистой тропой
Тайбурулу наперерез,
Быстрый, как марево небес.
Вот уже Тайбурула достиг…
Но приблизился в этот миг
Алмамбет, Манаса оплот!