Том Биркетт - Скандинавские мифы и легенды. Жизнеописания богов и героев с иллюстрациями и подробными комментариями

Затем конунг Фроти пал жертвой предательства сакса Свертинга, который сжег правителя данов на пиру. Королевство перешло к сыну Фроти Ингельду, помышлявшему заключить мир с саксами и сыновьями Свертинга. Ингельд очень отличался от своего отца; он посвятил свою жизнь оргиям и пьяным сборищам. Двор его превратился в пристанище порока; Старкад не желал иметь с ним ничего общего, а потому уехал в Швецию, но издали продолжал следить за семьей Фроти и не стеснялся вмешиваться в его дела. В один день до него дошла весть о том, что дочь Фроти Хельга имеет связь с одним ювелиром низкого происхождения, а Ингельд ничего с этим не делает. Старкад выследил ювелира и под видом нищего пришел в его мастерскую. Там он обнаружил, что простолюдин просит сестру конунга выискивать вшей в его лобковых волосах и запускает руки ей под платье. Когда Хельга узнала в скрытом под плащом силуэте в углу комнаты верного спутника своего отца, она залилась краской, а Старкад уже не мог сдерживать себя: он ткнул ювелира, пытавшегося выбежать наружу, кинжалом в причинное место, рассудив, что такое увечье будет для подобного распутника страшнее смерти.

Через какое-то время просить руки Хельги явился более подходящий претендент: его звали Хельги, и он приехал из Норвегии на корабле, паруса которого были украшены пурпуром и золотом. Молодой человек вел себя достойно, но по прихоти конунга Ингельда ему предстояло сразиться с другими женихами. Хельги согласился, но не знал, что ему придется столкнуться с девятью братьями подряд: такой бой показался ему нечестным, но что он мог поделать? Пути назад не было. Хельга вспомнила о том, что Старкад всегда был другом семьи, и сочла, что он мог бы дать хороший совет, а потому сказала претенденту на свою руку отыскать старого защитника в Швеции. Старкад легко согласился приехать и помочь в столь благородном деле. Когда он прибыл ко двору Ингельда, девяти братьям никто не помешал потешаться над старым героем, гримасничать и фыркать подобно диким псам; это лишь укрепило Старкада в решении преподать им урок.

Старкаду было суждено побеждать в любой битве. Иллюстрация из «Истории северных народов» (Historia de gentibus septentrionalibus, 1555) Олафа Магнуса

Когда наступило утро дня, на который был назначен поединок, Старкад оставил спящего Хельги в комнате его возлюбленной и сам отправился к месту хольмганга (как назывались подобные состязания); он хотел начать пораньше. Старый воин, чего бы никогда не сделал юный норвежец, спрятался в сугробе, без одежды погрузившись в снег до плеч. Девять братьев же в это время собрались на месте поединка вокруг костра, дрожа от холода.

Солнце взошло, и настало намеченное для боя время, но братья обнаружили не Хельги, но лишь огромного нагого воина, лежавшего в снегу. Они спросили, не послал ли Хельги его сражаться от собственного имени и намерен ли он драться сразу со всеми или по очереди. «Обычно я расправляюсь с тявкающими псами в стае», – ответил он, счищая снег со своих грубых рук.

Старкад сразу же убил шестерых братьев, но оставшиеся трое были сильнее, и он получил не менее семнадцати ран, пока не сразил их. У героя из живота вываливались кишки, но, сколь бы ни были тяжелы его ранения, Старкад отказался от помощи трех прохожих – королевского сборщика податей, с которым он не хотел иметь никаких дел; извозчика – этого он высмеял за женитьбу на рабыне; и служанки, которой он сказал позаботиться лучше о своих ревущих детях. Согласился он лишь на предложение благонамеренного крестьянина, на чьей лошади Старкад и добрался с места хольмганга до дворца Ингельда: труд хлебопашца в его глазах был приемлемым занятием.

Когда Старкад вернулся во дворец, ему надо было свести кое-какие счеты: Хельги не пришел на поединок, на котором он в одиночку сражался за норвежца. Если что-то и злило героя больше трусости, то только лень: он выломал дверь в спальню принцессы и потребовал ответить, почему он в кровати занимается любовью вместо того, чтобы сражаться. Хельга предупредила возлюбленного, чтобы в том случае, если Старкад вернется в гневе, он бил первым. Юноша подлетел к двери и ударил великана мечом в лоб. Он получил бы ответный удар, если бы Хельга не вмешалась и не прикрыла его щитом от старика. При виде такой сцены старик кивнул, хоть глаза его и заливала кровь: то была достойная пара, не боявшаяся схватки, и он простил им их мелкие грешки.

Но в отношении Ингельда, в правление которого Дания превратилась в дом терпимости, он не питал такой снисходительности. Старкад заметил, что сын Фроти заключил мир с саксами и, что еще хуже, пытался развлекать сыновей убийцы своего отца и женился на королеве саксов. Старкад видел в этом бесхребетность и решил напомнить сыну Фроти о его долге. Для этого он отправился во дворец, неся на спине уголь, дабы намекнуть ему, что следует разжечь пламя мести; но, когда он прибыл, королева не разрешила ему сесть на скамью из страха, что он испачкает мебель. Старкад терпеть не мог иноземные яства, которые подавали на серебряных тарелках, а маринованное мясо считал знаком крайнего упадка. Он швырнул драгоценную золотую косу, подаренную ему королевой, ей в лицо: ей недостаточно прошлых издевательств, и теперь она хочет представить его женщиной? Приятная и мягкая музыка воздействовала на него не сильнее, чем на камень: он бросил во флейтиста кость, и тот затих.

Битва при Бравеллире (Август Мальмстрём, 1829–1901, фрагмент)

«В чем дело, старик? Наше гостеприимство тебе не по нраву?» – спросил Ингельд, не сдержав отрыжку после всех съеденных яств. Здесь Старкад уже не мог не вспылить. Он с перекошенным лицом встал со своего места и принялся укорять Ингельда за все его слабости. «Ты забыл о первейшем долге сына – отомстить убийцам своего отца? Ты сидишь здесь и услаждаешь кушаньями тех самых людей, которых должен предать мечу». Говорят, что тут старик прочитал стих, столь хлестко изобличивший поступки Ингельда, что дан взял меч и зарубил принцев саксов на месте. В сыне Фроти наконец пробудилась храбрость его предков, и он залил пиршественный стол кровью. Старый герой Старкад был доволен этим днем.

Старкад вернулся в Швецию; на закате его лет датский трон переходил от одного правителя к другому. В эти годы ему суждено было совершить второй свой постыдный поступок: он, охваченный общей паникой, возобладавшей над войском, покинул битву между данами и свеями. Конечно, вскоре Старкад искупил этот проступок и, несмотря на свою старость и шрамы, явился к знатному норвежцу по имени Оло, чтобы занять почетное место в его дружине и принять участие в грандиозной битве при Бравеллире на стороне свеев.