Любовь Сушко - Истребление кумиров. Князья и воины

– Слушай, княже, – он медлил, словно боялся признаться в чем-то, – боги благосклонны к тебе, будет у тебя молода жена, до самой смерти ты с ней будешь, а век тебе долгий выпадет, только покоя тебе не обрести ни на то, ни на этом свете

– Ты не лжешь мне, старик? Прошептал растерянно князь.

Он услышал то, что хотелось слышать, но боялся, что мог что-то напутать в словах чародея. Волнение было сильное.

– А зачем мне лгать тебе? Мне ничего ненадобно и гнева твоего я не боюсь, – отвечал старик, – я волен в отличие от слуг твоих говорить тебе правду, и вообще я волен, прощай.

Казалось, что он уходит сам, ничто не удержит его теперь.

Старика трудно было запугать и нельзя купить, ну что же, в этом что-то есть.

Дым и страшный запах заклятия все еще витал в воздухе, напоминая о недавнем присутствии колдуна. Видно так тому и быть, старик говорил о невесте и свадьбе, ну что же, свадьба, так свадьба, почему он должен противиться этому?

Вызывая к себе дружинников, велел князь убирать идолов с земли русской, объявил о скором крещении народа своего.

Переглянулись слуги верные, сам он и не догадывался, какую волну ропота и протестов вызовет его решение. Но он кожей чувствовал, что отступать некуда. И слуги не сомневались, что князь будет стоять на своем до конца.

Владимир помнил, что к гибели привели Святослава отступление от новой веры. Значит, он должен исправить те ошибки и идти своим путем.

Мефи чувствовал, что борьба за душу князя закончилась для него провалом.

И посватался Владимир к польской царевне Апраксии, вот и отправил своих богатырей сватами к королю ляхов.

Царевна приехала в Киев вместе с богатырями, как раз в тот день, когда мастера заканчивали собор.

Ехала она, рыдая на варварские земли, а приехала пусть и не к своему, но все-таки христианскому богу.

Очень удивилась тогда царевна. И еще одно чудо в те дни случилось, какая-то болезнь на князя напала, стал он слепнуть не по дням, а по часам.

– Что это- за что мне такое? —никак не мог успокоиться князь, откуда эта болезнь проклятая?.

Все лекари да знахари во дворце его собрались, а никто ничего сделать не мог. Только руками они разводили, да в сторону уходили

– Волхва найдите, – простонал князь, понимая, что без него не обойтись.

Долго искали волхва, наконец, нашелся и он, к радости князя.

А тот и подумать не мог, что так скоро князю он понадобится. Владимир боялся, что тот, как и остальные, только руками разведет и ничего не сможет сделать.

– Старик, ты мне свадьбу обещал, – напомнил князь, а какая свадьба, если вон что тут творится со мной, какой же я жених теперь.

– Не печалься сильно, – отвечал старик, собор твой уже построен, а как окрестишься, так и прозреешь быстро. Вели к к крещению готовиться.

Князю ничего не оставалось, как только поверить черному монаху, это он вместо волхва пожаловал, а тот по слепоте своей подмены и не заметил.

№№№№№№№№

Поверил Владимир колдуну. А что еще ему оставалось делать тогда?

Повелел он жрецам скорее приготовить его к обряду.

Люди с тревогой ждали того, что могло случиться там.

Они говорили, что если князь покрестится, то тоже станет иноверцем. Но после слов колдуна изменить они больше ничего не могли.

Многие с интересом гадали, поможет ли чужой бог хвори княжеской пропасть или так она и останется при нем и после того самого крещения.

Но даже если чудо и случится, стоит ли предавать ради такого исцеления веру своих предков?

Самые отчаянные ночью пробрались на княжеский двор к Перуну, его все еще не убрали со двора. Принесли они убитую птицу в жертву своему богу, просили, чтобы не позволил он вере чужой верх над ними взять, а еще чтобы спас он князя от того крещения, тогда их князь останется старовером – так себя они уже начали тогда именовать, а чужой бог пусть уходит туда, откуда и появился.

Но кумир был глух к их мольбам да просьбам, казалось, что ему самому интересно было взглянуть на то, что у них там получиться может.

Мефи прекрасно слышал их мольбы, он еще слонялся около княжеского дворца в те дни.

Наверное, он смог бы что-то для них сделать, но не сомневался, что все усилия его окажутся бесплодными, вот и не стоило начинать.

Да и не хотелось ему помогать старым богам, которые сами ничего делать не собирались.

№№№№№№

С благоговением вошла Апраксия в уже готовый к завтрашнему обряду собор, а когда оглянулась – еще больше удивилась и восторгнулась.

Собор был великолепен. Он ничем не был похож на полутемные храмы, к которым она привыкла.

Там именно хотелось преклонить колени и просить о чем-то, а здесь сердце переполнялось каким-то странным восторгом. Можно было подняться к куполу и улететь в небеса.

Вместо страха появилась легкость и радость.

Она вспомнила о горьких слезах и дурных предчувствиях, когда собиралась в дорогу.

Настоятель встретил ее ласково и приветливо и с радостью благословил

Надолго запомнили русичи то утро. Они просыпались впервые от звона колокольного, которого прежде никогда не слышали. Он возвестил о приходе совсем иного времени на русской земле. Странный звон проносился над землями, то пугал он, то радовал, так сразу и не разобрать.

Людские реки вольно или невольно потекли к новому собору, чтобы своими глазами увидеть, что там нынче свершилось.

Направился туда и князь Владимир вместе со своей свитой, чтобы креститься. Шли они медленно и торжественно. Тысячи глаз смотрели за этим ходом.

Потом рассказывали, будто накануне ночью двое парней пытались сжечь новый собор, но так уж получилось, что сами себя они чуть не спалили. Если бы пруда поблизости не оказалось, то сгорели бы и вовсе, а так спаслись в последний момент все-таки.

Мефи знал, что рассказы эти были выдумкой, видел он горемычных тех парней и от души над ними посмеялся.

Он успел заменить и другое, как огонь с лучин на одежду их перекинулся внезапно.

Тогда она и вспыхнула ясным пламенем вдруг. А перепуганный насмерть злодеи, кажется, и вовсе рассудок потеряли, замерли, если бы он к воде их не толкнул, точно бы они сгорели, таким происшествием и вовсе зачарованные.

Потом показывали они ожоги на своем теле, словно кару небесную за крамольные помыслы.

Что не говори, а измельчал народишка по сравнению с древними злодеями. Мефи знал, что не обошлось без вмешательства бога или одного из архангелов его, не пожелавших допустить очередного сожжения храма. Огненный меч поразил несчастных, пронзив души адской болью.

– Чего это ты уродуешь тех, кого хранить должен? – спросил у карателя Мефи, пусть они души заблудшие, сами не знают, что творят, так что их теперь сразу надо убивать, а где же ваше милосердие, а еще про бесов говорите.