Любовь Сушко - Герои на дороге не валяются. Волшебные хроники

Но и этого мало, черти привыкали к порядку очень поспешно. Теперь они устроили по очереди какие-то работы и помогали Яге во всем, что нужно было в лесу по хозяйству делать.

Они были заняты в работе с людьми – Балда понял, как те беспомощны и несчастны, чертей уже научил порядку, вот пусть и люди у них обучатся, не начинать же ему все сначала. Чертей много, а он один.

– Вы должны научить людей трудиться – учителями быть почетно, – говорил он, ехидно глядя на несчастных духов.

Черти, как про такое услышали, так и возмутились сразу, но это мало что изменило.

– Не хотим мы с ними быть, – только и вопили они, – и учителями быть не хотим. Ничему они не учатся, бестолковые совершенно, что им не говори – ничего не слышат, а то и все наоборот творят, а потом только черти у них виноваты.

– Интересно, а кто это сделает, если не вы? – тут же спрашивал их Балда, – вы для этого и были Сварогом на землю сброшены.

– А ты откуда знаешь? – недоверчиво поинтересовались черти.

– Да это каждый знает, когда Сварог всех духов творил, он их приставил к разным стихиям, вам помнится, ничего не досталось. А все почему?

Черти молчали.

– Да потому что вы с самого начала к людям были приставлены. Отдохнули, пока их не было, сачковали, пока берегини с ними маялись, но пора и за дело браться. Помяните мое слово, чем раньше, тем лучше, учите, пока они совсем от рук не отбились. А сделал дело – и гуляй смело.

Черти молчали. Но Балда только распалялся.

– Да они же совсем без вас пропадут. И как вы потом Велесу в глаза смотреть станете, что ему скажете?

Черти снова молчали, не пикали даже. Знали, что любой писк им дорого будет стоить. А Балда не унимался, наступал только.

– Люди самыми последними появились на этот свет, у берегинь до них руки не доходят, а вам шустрости своей и сил некуда девать, судя по всему, – говорил он, – потому давайте-ка, собирайтесь и вперед, нечего тут прохлаждаться, меня не надо охранять, я и так не убегу.

Как только услышали такое черти, поняли, что Балда не убежит, так им еще хуже от этого стало.

– Лучше бы убежал, – лепетал кто-то.

– А кому он нужен? Куда ему бежать прикажешь? Нет, он видно к нам до конца света приставлен, нам с ним и маяться придется.

– Мы отдохнуть хотим, совсем ты нас замаял, вон остальные, спокойно лежат и ничего, а мы с тобой носимся, как угорелые

– Остальные? – рассудительно спрашивал Балда, – сдается мне, что остальные вам завидуют.

Черти насторожились. В словах Балды тоже ощущался подвох, надо ушки на макушке держать.

– Это кто интересно, – удивленно спрашивал черт Макар.

Но и на это нашелся, что ответить Балда.

– Черти из Пекла, например, может, сходишь, сам проверишь и спросишь у них. А то с кем и местами поменяешься, а он тут со мной побудет.

Макар молчал. Так ведь можно и до Пекла договориться. Тогда еще хуже будет. Балда всегда прав, если Балда не прав, то читай то, что выше.

Никуда идти черт Макар не собирался, вот и молчал снова. Он понимал, на что намекал Балда. Конечно, есть в мире те, кому живется еще хуже, чем им, кто же с этим спорит. Они и не спорили. Только почему-то это их не утешило.

Правда, когда-то заглянув в Пекло, они видели, как там, в дыму, во тьме и копоти носятся черти, чтобы землю согреть. Побыли немного наши духи из леса заповедного и тихого омута, и незаметно улизнули. Всем остальным о том поведали. Только что уж до этого – то доходить? Ведь еще недавно очень даже хорошо жили, так что сейчас с ними такое случилось? И какое-то время черти, насупившись, все исполняли молча. Потом они снова не выдерживали, кто-то мухоморов попробовал, кто-то даже на бледную поганку замахнулся, потому они теперь и возмущались все громче, страх потеряв, бесились прямо – на то были свои особенные причины. Конечно, только после бури наступает затишье. Черти о том догадывались, а Балда знал точно.

Но они поговаривали о том, чтобы сделать что-то свое, самое главное. И в сторону избушки на курьей ноге все больше и больше поглядывали.

– Яга поможет нам, – говорили одни.

Другие не очень на это надеялись и опасались даже, что будет еще хуже, чем теперь.

– А хуже уже не будет, – все это было, – отвечали какие-то из них.

Они снова начинали спорить, будет или не будет хуже. Балда вместе с котом внимательно за ними следил. А они думали, что он ничего не видит и не слышит, наивные. Но эти двое только переглядывались и перемигивались.

– Может, оставишь их, с чертями так жестоко нельзя, они же не железные, – предложил однажды кот.

Уж если Баюну чертей жалко стало, то это что-то значит, никогда прежде он их не жалел, а тут что-то странное произошло с котом ученым

– Я знаю, как с ними можно, а как нельзя, – говорил герой, – и не тебе меня учить, как мне с чертями обходиться.

Кот и сам не часто вмешивался, чтобы потом крайним не оказаться – ведь Балду учить – только портить. Да он и не собирался этого делать вовсе. Если дождались настоящего героя, то надо позволить ему развернуться во всю мощь богатырскую.

Сам он с чертями кашу заварил, вот и пусть ее расхлебывает. Этим Балде скоро пришлось заняться.

Кот наш словно в воду смотрел.

Черти запаслись терпением, в надежде на то, что все образуется. Они думали, что Балде надоест с ними возиться, и он сбежит из плена. Тогда и Балда будет свободен, и черти целы окажутся.

Только наивными черти оказались, надеялись они на это напрасно.

Пленником Балда оказался странным. Из плена он сбегать не собирался.

Уже и кот Баюн над ними смеялся, даже не скрывая того. А черти все исполняли бесчисленные поручения, к порядку привыкали да порядки во всем мире наводили. И хорошо это у них получалось, Леший налюбоваться не мог, Водяной радовался тому, что они на этот раз творили, скажем так, все у них было самым лучшим образом, только хорошо, как говорила Яга, должно быть понемножку, а горького не до слез. Тогда и будет все складно да ладно.

Вдруг это им надоело, да так, что тихим теплым вечером, когда они попадала от усталости, и самые слабые от беспомощности своей и разрыдались, тогда решили они, что пора с этим кончать. Надо Балду или себя от плена освобождать. Только как это сделать?

Долго судили да рядили черти, ничего им в рогатые головы и усталые умы не приходило, сколько ни старались, ничего они придумать не могли.

Тогда и бросились они, не сговариваясь, к Яге.

Молили ее о спасении, на разные голоса стонали и вопили, на все соглашались. А Яга молчала и все, словно и на самом деле оглохла. Она умела такой быть, когда хотела или для дела требовалось немного над чертями поиздеваться. Но ведь в глубине души она была очень доброй, это все знали, так почему же на этот раз не могли они ее с мертвой точки сдвинуть?