Наталья Абакумова - Проклятие невесты. Призрак из прошлого

Увлёкся чтеньем, дабы не скучать

В своих разъездах. Только замечать

Вдруг стали за бароном все и всюду,

Что стал он странным: вроде бы откуда

Влеченье к книгам? – он их не терпел!

Теперь же он не мог и не хотел

В беседе поддержать иную тему…

А Джесс не разглядела в том проблемы;

Из мести ли, иль вправду, наконец,

Она не замечала, что отец,

Не пропускавший ни одной пирушки,

Предпочитавший общество подружки

Супруги новой болтовне пустой,

Стал одержимым призрачной мечтой.

Она не знала как, в какой момент,

И где был взят тот странный документ.

Семье тот факт был очень любопытен,

Но Джером Паркер был несносно скрытен —

Отец нигде не оставлял тетрадь:

Вносил в покои, собираясь спать,

Носил в камзоле, в личный саквояж

С вещами брал в очередной вояж.

Барон с тех самых пор прослыл невежей:

Забыл подруг и модные одежды,

Приятелей за карточным столом;

Балы, увы, оставили их дом,

И Джесс, с немой досадой и терпеньем,

Ждала в своих покоях приглашенья

От тех, кто раньше рад был, коль попал

К ней, Джессике, на лучший в свете бал!

А мистер Паркер часто и надолго,

Без кучера, один, в простой двуколке

Куда-то уезжал с пустой сумой,

А, возвращаясь, привозил домой

Десятки книг, замотанных в тряпьё, —

Истлевшее от времени старьё.

Спешил в читальне собственной закрыться,

И, бережно, страницу за страницей,

Днем или ночью в свете ночников,

Исследовал при помощи очков.

И вот однажды ночью он возник

В дверях читальни с новой связкой книг,

Снял мокрый дождевик с продрогших плеч,

Позвав слугу, велел камин разжечь,

Присев за стол, и, развязав тесьму,

Взял книжицу невзрачную одну.

Он их ни в коей мере не читал,

А только лишь, не торопясь, листал.

Вот, просмотрев изданья половину,

Направился подбросить дров к камину,

А, поднимаясь, зацепил рукой…

Паденья стук, нарушивший покой,

Не разбудил домашних никого!

Что же смогло так напугать его?

Барон был бледен, руки взялись дрожью,

Боясь самообмана, осторожно,

Не чуя под собой разбитых ног,

Он наклонился вниз, поднял листок,

Поднёс к огню и, пробежав глазами,

Прижал к груди, сполз по стене и замер…

Что пчёлы в улье в трепетной листве,

Роились мысли в бедной голове:

«Письмо нашлось! Возможно ль? Быть не может?!

Оно иль нет? … Оно! Конец итожит

Дианы подпись! … Сердце так стучит!

О чём письмо? … О роковой ночи!…

Диана признаёт вину в проклятье!

Раскаянье горючею печатью

Размыло строки, но напрасен плач:

Десятки лет, любви своей палач,

В монастыре покоится Диана,

А граф, образчик чести без изъяна,

Томится в шкуре дьявола во тьме!

Его уж нет, а значит только мне

Дано судьбой пролить на тайну свет!

…И ниже, наконец, раскрыт секрет:

«…Ключ замурован в замковой стене —

Над самым полом, в правой стороне

За шатким камнем дальнего угла,

В последней спальне левого крыла…»

Выходит, что не зря в безумье дней

Я не смыкал без устали очей,

Искал всех тех, кто был в родстве с «проклятым»,

Где даром, где оплачивая златом

В немалых суммах, слепо веря в то,

Что до меня не пробовал никто

Найти несчастный, выцветший листок!

И вот свершилось!!! … Путь ещё далёк,

И не теряя больше ни мгновенья,

Я отправляюсь в порт без промедленья,

Навстречу тайне, не боясь преград,

Туда, где слава и бесценный клад!».

И, взяв с собой заветный документ

И кошелёк увесистый монет,

Барон покинул старую читальню,

На цыпочках прокрался возле спальни,

Лишь мимоходом поглядев на дочь,

И вышел вон в рыдающую ночь…

Обида забывалась понемногу,

И сердце Джесс щемило от тревоги:

Как ей узнать, куда же, наконец,

Пропал так изменившийся отец!

Уже полгода он не появлялся,

Ни с кем перед отъездом не общался,

Никто не мог ей толком рассказать,

Что с ним стряслось и где его искать!

Барон так часто пребывал вне дома,

Что долгое отсутствие знакомым

Казалось нормой – он имел друзей

И за границей, потому вестей

Отсутствие всех близких не смущало.

Лишь Джессика подмену замечала

И знала о причине. Он не мог

Покинуть дом и Джесс на долгий срок,

Не сообщив об этом хоть кому-то!

Он заезжал всегда, пусть на минуту,

Целуя дочь, молил его простить…

И Джесси оставалось лишь грустить…

Но в тот момент, случайностей полна,

Войн Джесс и Кэрен новая волна

Лишила слуг желанного покоя.

Как будто пчёл разгневанного роя

Они боялись двух хозяек ссор:

Случалось так, что новый «разговор»

Был для слуги последним днём работы.

Когда обычно дамы «сводят счёты»,

Страдает всё: стекло, хрусталь, фарфор,

Потом же те, кто собирает сор,

Как правило, хоть в чём-то, но виновны,

И с лёгких рук хозяек, безусловно,

Кого-то могут выставить за дверь.

Вот почему у Паркеров теперь

Так часто и легко менялись слуги…

Обеих дам любимые подруги

Спешили дать им стоящий совет,

Ну, а наутро весь столичный свет

Был в курсе новостей и приключений,

Где без особых умозаключений

Всем было ясно, от чьего лица

Изложен факт с начала до конца.

Но вот однажды, тёплым ясным днём

В известный нам большой богатый дом,

Где Джесс в покоях собственных скучала,