Валентина Спирина - Девять жизней. Осень. Лучшее

Мы все наиграны:
Недоиграны для себя,
Но переиграны
Для других.
Оркестр стих. Только медный бухтит геликон-совести.
Мы чтим этот четкий бесповоротно-упрямый сюжет повести,
Клеймя наивными
Всех, кто когда-то
Вспомнил своих.

Мы все лимоновыжаты,
Волочим головы,
Нехотя открывая
Рты для ответов,
При этом туманно-поняты нами вопросов суть и смысл,
Жевали-жевали, а потом положили кашей-конвейерной чуждую мысль.
А мы и рады:
К чему переписывать
Столь знакомые
Указательные портреты?

Одна соломинка держится цепко за другую
Несмело против ветра-судьбы шумит
Еле-еле.
А в сердце-каменном нынче празднуют новоселье,
Отбросив ежесекундные напоминания «тоскую».

Притворство. Ледяные наигранности. Театр.
Здесь всё в софитах-ослепляющих истин – алмазы,
И на потом, на как-нибудь-плеч переложены самые нежные фразы.
Сотрёт единство-невероятного притяжения гордость – экватор.

К чему всё это? Для чистой совести?
Бред!
Для социальных-высоковольтных мнений и поощрений?
Или для собственного коматозно-унылого состояния от штормового предупреждения,
Которое автопилотом-набитых-до горла дней превращает в фарш-тоскливых-котлет.

Одна соломинка ещё как-то держится за другую. Упрямо-дышаще!
Напоминает. Точит когти о душу-сновахлынувшую любовью,
Осталось только посыпать ещё живые раны морской солью,
Попасть под ливень-слов, не кутаясь в безразличий плаще…

Все-таки странно это: слушаешь песню любую, а она вдруг про тебя,
Тянешь слова, размазывая по сердцу-эмоций-прошлых
И отпечатки пальцев-рифм примеряешь – подходит!
Нотами-замираешь, мелодию исхудалую от прослушивания крутя,
Даже хочется крикнуть: «Люди! Как невыносимо пошло!
Понимать, что в нас одно и тоже вино бродит и бродит!»

А казалось, что разные – невероятно-особенные именно мы!
Это наша история хваткой железо-бетонной порвёт мир-полудрёма!
Это нашими чувствами зажигаются каждую ночь устало-сонные звёзды!
А в итоге: весна все равно наступает после общей равнодушно-холодной зимы,
И не только с родных спелых губ-августа ниспадает жаром истома,
И отнюдь – не одни мы-после разрыва-душ единых – плачем и мёрзнем.

А на самом деле ведь стало легче, честно-честно!
Осознать, что у каждого пачка копий-маятников в кармане,
И уж если другой выдержал, то и ты справишься, неотступно!
И если иной нашёл – оторвал-отплакал своё солнце-место,
Свою роль-тропинку к большой дороге на реальности-телеэкране,
Тогда и ты будь добр! Лови-хватай этот южный ветер попутный!

У меня есть маленькая зарисовочка на тему Бога.
Пишу под утро, время 4:45 , устало-полуневставши,
Завтрак какой-то
Обычный. Неприглядный вид
Из зеркала пялит зрачки,
Со стороны – все так банально и так убого,
Победа кажется недоступной. И раскрываю карты-непроигравшие,
Плевав на знаки чьей-то мимоплывущей судьбы маячки.

Так вот. Зарисовка эта наружу вынырнула. Как всегда в любимое моё время,
Окутав пылью тайн, гремя костями-загадок,
Я там размышляю о сущности полубезумного звездопада-суток.
И что выясняется? Перво-наперво наша жизнь – это вовсе, отнюдь не бремя,
Совсем не череда хлыстов крепких и на колени-пьянящих шоколадок,
А дело в том, что мы – сон Бога, скользящие где-то между, рвущие на себя малюсенький промежуток.

Мы спим. Нам тоже Бог снится. А он вертится-крутится.
Откроет на миг глаза – ну а нам прилетает осознанности кусочек,
Благодаря которой мы и живём этим днём.
Затем Бог зевнёт, на бочок уляжется,
И вот расписаны роли устрицы,
И кукловодят-играют телами между собой вселенные, ставя очередные многоточия,
Девизы их: «завтра», «как-нибудь», «может быть». Их мы пластинкой поём.

А что для души жизнь? Это один день ровно!
С утра глаза откроет разума, да выберет новый наряд-тело,
Сумбурно, мешкаясь, через голову, оголтело
Сгорит до ночи, развеет пепел, ну а потом в знакомое завтра снова.

Душа молода в любом из зеркал. Проверено.
Ей хочется песен-луны над твоими крышами,
Ей тесно в одежде-живой, ей надо бы шире и выше,
Ей мало-отчаянно мало отмерянного суетливого времени.

А ты посмотри-посмотри в себя, отбрось эти линзы – общества.
Чувствуешь что-то? И впрямь клокочет-воет-изрыгает наружу,
Беснуется, выворачивает вне и за, ведь этому существу земное вовсе не нужно,
Ей за пределы материй-минут-звёзд неимоверно и страстно хочется.

Хочешь, я приду к тебе, как друг к другу?
К черту эти стандарты и мнимые клише!
Женщина мужчине – может стать подругой,
Если тянется душа к другой душе.

Хочешь, забегу возле дома в кондитерскую?
Возьму охапку эндорфинного волшебства-шоколада?
Разместим тела в спальне родительской.
Помолчим о своём, если так будет надо.

Хочешь, вытрепим нервы соседу вредному?
Будем громко песни Васильева декламировать!
Пусть вокруг все называют это бредом,
Ни к чему других своим мнением насиловать.

Хочешь, дождь прогоним и включим личную Турцию?
Установим температуру на плюс тридцать пять.
И зажжем костёр, бросая в него жизни инструкцию.
Чтобы хоть как-то тупую и нервную боль унять.

Хочешь, положись на меня и лей доверие,
Превращусь я в слух, растворяясь в словах твоих.
Мы отбросим в сторону всё, что связала материя.
Есть лишь только миг, объединивший нас двоих.

Очередная порция рифм-шагающих из меня набатом про (как вы догадливы), именно – любовь!
Это штука такая многогранная и многоликая, что на неё всегда, уверена, найдутся внутри километры слов.
На личном примере, по, так сказать, эмпирическому знанию, скажу
Люди! Не летайте среди облаков навязчивых, по которым я голыми пятками-настоящего брожу-брожу.

Любовь – не швыряет из стороны в сторону. Не жаждет крови и слёз.
Любовь – не играет на сцене актёрами, забыв про прочность доверия. И всерьёз
Ей надо. А не пинать словами сладкими, футболя приманки под дых,
Любовь – безобидная гавань, соединившая честностью-верностью фраз и действий душевно-земных.