Дример М. - Истории о золоте и огне. Сказки и сказания

И они покрыли оленя ковром, чтобы спрятать его бока. Стал тогда Лысая Шкура бешено копытом бить, золото из земли выколачивать. Так бил, что сломал себе наконец ногу.

Видят люди – нет больше с оленя проку. Тогда вывели они его из клетки и прочь в лес выгнали. Поковылял он в сторону Подземья – встретил старую рикру по дороге.

– Хочешь, я тебя вылечу, и тебе незачем будет идти в Подземье? – спросила рикра.

Олень только прочь шарахнулся.

– Если хочешь идти в Подземье – иди, – сказала рикра. – Согласишься хотя бы на шею вот это надеть?

Показала Лысой Шкуре шнурок с каменной звёздочкой. Дался олень; надела на него шнурок рикра и своей дорогой пошла. А Лысая Шкура доковылял на трёх ногах ко входу в Подземье, затрубил. Вышла ему навстречу хозяйка Подземья, вынесла на подносе два плода:

– Выбирай, какой из них съесть. Один вылечит твоё тело, тогда я заберу тебя к себе в Подземье. Второй отравит и убьёт тебя, тогда я заберу твои рога и шкуру, прибью их на стену.

Обнюхал Лысая шкура плоды: один пах горько, другой сладко. Схватил он зубами горький плод, съел его. Тут же яд побежал по его телу, упал он мёртвым. Взяла хозяйка Подземья ковёр, которым олень был покрыт, взяла деревянные рог, с ними в свои владения ушла.

А мёртвый олень превратился в мальчика со шрамами на щеках. Загорелась на шее у него каменная звёздочка. Пришла на свет старая рикра, плеснула ребёнку на лицо воды. Открыл тот глаза, рикра его спросила:

– Теперь ты достаточно умер?

– Да, я достаточно умер.

С этими словами он встал и медленно-медленно захромал по тёмной дороге, прочь от селения и Подземья, в совсем другие края.

По ту сторону ночи жил ткач по имени Мирг. Делал он ковры о диком шиповнике, о горных соснах, о гривистых морских конях. Однажды проснулся он, видит – испорчена кем-то его работа, содраны со станка нити, по всему дому разбросаны.

Заново натянул он нити, соткал за день новый узор. Лёг вечером, будто спать. Как ночь пришла, впорхнула в его комнату серо-золотая птица с железными когтями, с кривыми крыльями. К станку метнулась, стала сотканное когтями рвать. Вскочил Мирг, к птице бросился – та от него прочь шарахнулась, вон из дома. Погнался за ней. Долетела птица до большой пещеры и внутри спряталась.

Дошёл Мирг до пещеры, внутрь ступил – ход за ним закрылся. Видит он: кости на полу лежат грудой, станок ткацкий стоит с работой неоконченной. Озеро в узоре виднеется, деревья в озере отражаются; небо над озером есть, земли у озера нет.

– Помоги мне, – сказала тогда ткачу птица. – Это озеро Сиор, к которому мне не добраться, не долететь: много туда лёту, а крылья мои изломаны. Доделай мне этот ковёр!

Видит Мирг: не натянет птица нити своими лапами, не управится с челноком когтями. Сел тогда за станок, птица – ему на руку. Стал ткать шиповник на берегу. Воскликнула птица:

– Нет такого шиповника на озере Сиор!

Так вцепилась ему в руку, что совсем разодрала когтями. Не мог Мирг ни работать дальше, ни даже отмахнуться от птицы. Лёг он у стены пещеры на холодный пол, а птица села рядом и стала плакать. Долго плакала. Наконец, увидела, что рука у ткача заживать стала, тогда сказала:

– Сделай мне настоящие берега озера Сиор!

– Я их сделаю, – сказал Мирг, – но не надо больше калечить мне руки.

Птица пообещала. Тогда сел ткач за работу, птица – ему на руку. Стал он делать сосны на берегу озера. Забеспокоилась птица, наконец воскликнула:

– Нет таких сосен на озере Сиор!

Так судорожно вцепилась ему в руку, что в мясо разорвала её когтями. Снова лёг ткач на пол у стены пещеры, а птица села рядом и стала плакать. Долго плакала. Наконец, увидела, что рука у ткача заживать стала, тогда сказала:

– Сделай мне настоящие берега озера Сиор! Я не буду больше рвать тебе руки, я же обещала!

Но ткач схватил птицу и сильно ударил головой о камень. Затем разжёг костёр и бросил в огонь эту птицу с серо-золотыми перьями. Только сжёг – открылась скала, смог он наружу выйти.

Домой вернулся, руку лечил. Снова за станок свой сел, видит – не двигается как раньше рука, не выздоровела, узор не выходит. Позвал он тогда сына:

– Иди сюда, помоги мне сделать эту работу!

Сел мальчик за станок, Мирг рядом встал. Смотрит – не управляется ребёнок с челноком, криво идёт нить. Схватил он его тогда за руку:

– Стой, ты не то делаешь!

– Мне больно! – воскликнул мальчик.

Холодно стало ткачу, как в каменной сырой пещере. Отпустил руку сына, сказал:

– Тогда иди, не надо мне помогать. Я сам доделаю.

Стал Мирг сам работать: медленно-медленно ткал сосны горного склона.

Шли дни и ночи; однажды утром увидел он, что вновь вся работа его испорчена, содраны со станка нити, по всему дому разбросаны.

Вышел тогда из дома, отправился к пещере. Увидел сидящую перед ней серо-золотую птицу, спросил:

– Я сжёг тебя, я оставил твой пепел в пещере. Отчего я снова вижу тебя здесь?

– Некуда мне идти, не на чем мне подняться в Синие Страны – не держат меня крылья. Я не отступлюсь, пока ты не сделаешь мой ковёр таким, каким он должен быть!

Тогда Мирг схватил птицу, затолкал в мешок и понёс с собой. Через холмы пошёл, через болота, через леса – добрался до самого настоящего озера Сиор, где кружили серо-золотые птицы. Там он вынул птицу из мешка. Увидела птица, где она, и бешено забилась, пытаясь вырваться. Взял тогда ткач цепь, надел птице на лапу, прибил цепь к большому прочному камню. Рвалась птица, пыталась спрятаться обратно в мешок, руки Мирга когтями хватала. Удержала её цепь, убрал ткач мешок подальше.

Слетелись тогда остальные птицы со всего озера, окружили прикованную птицу, стали говорить:

– Смотрите! Смотрите, кто к нам вернулся!

Тогда птица на цепи замерла, закрыла глаза и совсем перестала шевелиться.

А Мирг отправился в обратный путь – шагать через леса, болота, холмы, долечивать руку, продолжать тканый узор о горных соснах.

По ту сторону ночи, за зелёными холмами, за ледяной рекой, за бурым берегом лежит пустыня. Грифы над пустыней кружат, старые кости в песке белеют, скорпионы под камнями прячутся.

Раз шли через эту пустыню погорельцы. Сжигало их солнце, жалили их скорпионы, порченая вода их убивала. Год они шли, из семи дюжин только три дюжины в живых остались. К концу года выбрались на край пустыни, видят: река течёт, бурая трава на её берегу поднимается, мыши-птицы в кустах прячутся.

– Это прекрасная земля, – сказали они. – Мы поставимся здесь.

Сделали себе новые дома, распахали землю для полей, жить стали. Пролетал над бурым берегом Эиль – разожгли для него костры, затрубили для него в трубы. Сбросил Эиль дождь, от которого выросли на полях круглобокие тыквы. Собрали их люди, изжарили и съели, только одну оставили у очага. Раздулась тыква за ночь, к утру треснула – вышел из неё маленький ослик.